* * *
К жертвоприношению все было готово. Вымели площадку святилища, с княжьих лугов привели рыжего жеребца. Стояли возле камня-жертвенника горшочки с маслом и медом, ждал пучок перун-травы, молот, жертвенные ножи и ведро для крови. Дубовые дрова лежали по кругу, разложенные на шесть куч. Приехала Прияна с ребенком и отдыхала пока у Эльги. Ждали только подхода дружины и прибытия старших воевод.
– Ригор просится, – доложил Эльге Зимец. – Пускать?
– Пускай, – кивнула она.
Не требовалось особого дара, чтобы предсказать его появление. Как и суть предстоящего разговора. Горяна исчезла со двора сразу, как приехала молодая княгиня, но сегодня Эльге было не до того, чтобы бегать ее ловить.
– Будь жив, отец! – Эльга встала и шагнула навстречу Ригору. От возбуждения ей не сиделось на месте. – Хорошо, что ты пришел. У нас беда, а у меня две беды.
– Господь поможет, чадо, – Ригор как будто даже растерялся. – Совета и утешения тебе нужно?
– Да. Первая наша беда: князь, мой сын пропал и никто не знает, жив ли он. – Эльга с беспокойством оглянулась на Прияну, но та сидела, держа ребенка на руках, с видом спокойным и решительным. – Потому сегодня будем приносить жертвы Перуну, чтобы помог ему вернуться благополучно. А вторая моя беда – я должна в этом участвовать, чтобы смут и раздоров в городе не допустить. Придется мне на грех пойти, и ты меня научишь, как его искупить.
– Не греши, чадо! – Ригор развел руками: дескать, какой еще науки надо. – Коли ты знаешь, что грех…
– Я знаю, но другого выхода нет. Народ должен видеть: мы делаем что можем, с богами в согласии.
– Но то народ темный, языческий! Ты же просвещена, ты знаешь, что идолы и боги ваши – камни и дерево! – воскликнул Ригор, вынужденный повторять то, что все здесь, – кроме Прияны, – и так уже знали. – Как ты можешь с ними в согласии быть?
– Я должна показать согласие с народом. Иначе здесь будет страшная смута, и она куда больше вреда принесет, чем мой грех.
– Остановись, княгиня! – Ригор подошел ближе, будто хотел заслонить ей дорогу. – Сам патриарх тебе завещал: сохраняй в чистоте одежды крещения! А ты! Едва год прошел, а ты уже снова кровью идольской жертвы хочешь их запятнать!
– Не хочу.
– Ты же знаешь, что жертвы эти князю не помогут, ибо нет силы у идолов!
– Знаю. А народ верит, что есть.
– Но твое дело – просвещать народ, а не потворствовать его заблуждениям!
– Я буду просвещать. Но прямо сейчас, сегодня, его надо успокоить. Пойми, – Эльга с мольбой заглянула ему в глаза и заговорила очень тихо, почти шепотом, чтобы даже Прияна не слышала: – Ты помнишь, что недавно стряслось. У княгини родилось мертвое дитя, и народ решил, что виноваты я и наш Бог. Сейчас исчез сам князь, и он может погибнуть. Если хоть кому-то придет в голову, что беду послали боги, разгневавшись за мое крещение, то мы погибнем все. Я, ты, Горяна, все христиане киевские. Будет хуже, чем тогда с Предславом…