Через неделю, когда с тела новокрещеного смыли освященное миро и белую крестильную сорочку он сменил на другую, устроили пир: при свидетельстве всех бояр и воевод киевских Мистина и Олег Предславич обручили своих детей. Свадьбу назначили скоро: в первую пятницу нового месяца. Киевские христиане на пиру веселились, радуясь, как пополняется их круг, еще недавно столь тесный, людьми самых знатных родов и самого высокого положения. Князь-христианин! Об этом счастье они год назад не могли мечтать, а теперь оно сияло перед глазами. Всякому становилось ясно: Господь Иисус обратился к Руси своим светлым ликом.
– Скажу я вам: отнимется у иудеев Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его! – радостно провозглашал отец Ригор.
Эльга не знала, горевать ей или радоваться предстоящему. Жизнь катилась вперед, оставив далеко позади ее материнскую тревогу и тоску.
– Перестань! – шепнул ей Мистина, видя, что она на пиру то улыбается, то украдкой отирает слезы. – Мы готовим не поминки по Святше, а всего лишь Улебкину свадьбу. Это еще не значит… это вовсе никак не связано, пойми. Если бы Горяна не упрямилась так, а ты не решила ей потакать, то Улебка мог бы жениться еще два года назад, когда Святша привез Прияну. Я понимаю, если бы мой парень брал Святшину вдову… то есть жену, тогда это означало бы, что мы его зачислили в деды[61]. А так просто Улебка женится. Святша вернется – порадуется за него.
Эльга старалась ему верить. Хотя догадывалась, что в таком красивом свете Мистине все видится по совершенно другой причине, не имеющей отношения к их детям.
И в этом предсказании он, вопреки прежним своим удачам, ошибся…
Имелась в Киеве женщина, которая решительно отказалась радоваться предстоящим переменам. Узнав, что Улеб намерен окреститься, Прияна объявила, что не останется в городе, где правят изменившие богам.
– Но мы же предлагали тебе выйти за Улеба… – пыталась умиротворить ее Эльга, но сама слышала, как неубедительно звучат ее слова.
Для всех сложилось удачно, что Прияна отвергла новое сватовство: и в рассуждении родства с Олегом Предславичем, и ради надежды все же дождаться Святослава.
– Я буду ждать моего мужа, – твердо отвечала Прияна, которая уже заметно оправилась и окрепла. – Но мы не останемся там, где его наследство отдали другим, а эти другие предали своих богов и предков. Я и мой сын возвращаемся в Свинческ. Когда Святослав вернется – пусть приезжает за нами. Я надеюсь увидеть его уже этой зимой.
– Что мне делать? – вопрошала Эльга, спешно собрав ближайшую родню. – Отпустить ее? С дитем? Жену и наследника Святши отпустить к смолянам?