Лошадь Эльги от испуга прянула в сторону и резко развернулась, пытаясь умчаться; Эльга закричала, изо всех сил цепляясь за переднюю луку седла, чтобы не упасть. Ее отроки кинулись и повисли на поводьях, усмиряя лошадь. Но переполох поднялся кругом, на всем пространстве перед воротами Киевой горы: гриди Святослава раздались в стороны, пропуская его коня, другие кинулись вперед и потеснили людей Олега. Оружие Олеговых отроков лежало в телегах, и гриди, понимая это, поторопились отрезать их от телег: числом превосходя раз в пять-шесть, они сумели это без труда. Последними словами бранился Асмунд, удерживаясь на пляшущем коне; хуже всего то, что Улеб остался лежать на земле у телеги, почти под копытами, но отодвинуться от тела Асмунду мешала толпа и потасовка. Запряженные лошади тоже пятились, челядь не могла их толком удержать, телеги сталкивались одна с другой. Эльга кричала не переставая; отроки уже отвели ее лошадь в сторону и крепко держали с двух боков, княгиню тянули за подол, уговаривая сойти наземь, но она не замечала, пытаясь рассмотреть сквозь толпу и бегущие ноги, где Улеб. Ей казалось, он растоптан, и она кричала от неудержимого ужаса потери: племянник погибал у нее на глазах.
Над Киевой горой повис топот, брань, женский визг. Дружно вопя, гриди затолкали Олеговых людей назад за ворота и затворили створки. Телеги со всем добром и оружием остались снаружи; гриди легко отогнали конюхов, взяли лошадей под уздцы и повели телеги с добычей вслед за князем.
Всякий свадебный обряд включает «похищение невесты» и шуточный бой ее близких с родней жениха. Эльга видела это десятки раз, но впервые столкнулась с взаправдашним насильственным увозом девушки. И кто же всему виной? Ее единственный сын, законный князь киевский!
Едва на площадке стало посвободнее, она наконец увидела лежащего Улеба. Соскочила с лошади и побежала к нему. Однако Асмунд оказался возле парня раньше. Тот лежал неподвижно. У Эльги комок льда застыл в груди, она не могла вдохнуть. Асмунд ощупал голову и шею Улеба, потом сделал знак своим отрокам: переверните. Эльга опустилась прямо наземь, не жалея белой шерсти платья и синего кафтана. Вышитый золотом край мафория упал с ее головы в пыль.
– Этот бес его свинчаткой вдарил, – Асмунд глянул на нее. – У него сзади за поясом была, я не видел. Да и кто бы догадался.
– Он ж-жив? – едва сумела выговорить Эльга.
А вокруг продолжалась замятня: люди Олега Предславича собрались на боевом ходу возле ворот, к ним присоединились иные из жителей Киевой горы, потрясенные этими событиями и желающие видеть, что будет дальше. Но выйти они не могли: Святославовы гриди закрыли ворота и подперли снаружи бревнами. Что-то кричал сам Олег, видимо, требуя выпустить его, но за общим шумом Эльга не разбирала слов.