– Чего же ты хочешь? – Патриарх воззрился на нее с неудовольствием. – Одежд и венцов?
– Для себя – ничего. Но для дела Божьего… Я хочу сказать василевсам: если я стану их дочерью духовной, когда свершится надо мной благое дело святого крещения, то и церковь моя, русская, будет дочерью церкви греческой. А добрый отец не отпустит дочь из дома без хорошего приданого, верной челяди, да и после иной раз поможет.
– Ты желаешь, чтобы василевс ромеев содержал церковь для росов?
– Василевс ромеев желает получить от меня воинов. Я желаю получить от него помощь в построении церкви. Прошу тебя, отец, помоги мне повидаться с василевсом так, чтобы мы могли побеседовать. С Божьей помощью, мы найдем способ договориться, чтобы моя церковь не пропала в убожестве, но и не слишком обременила собой Василию Ромеон.
– Что ты такое задумала?
– Я не смею, отец, говорить с тобой о торговле и пошлинах. Лишь василевс, во Христе самодержец, все нити земные и небесные в своих руках собирает. Он научит меня, как русам и души свои спасти, и с греками в мире вечном пребывать. Если же нет… Я – всего лишь женщина, – Эльга развела руками. – Мне одной не под силу удержать крепкий щит, чтобы злоба и корысть более Романию не тревожили. Вместе с Христовой церковью мы построим крепкие стены, что оградят ромеев от зла с севера. Но если василевс не сделает шага мне навстречу, то мне не управиться.
Патриарх помолчал. Он хорошо помнил нашествие росов пятнадцатилетней давности – под предводительством мужа этой женщины. Тогда разорению подверглись берега Понта до самой Пафлагонии. Ребенком он был свидетелем другого набега, когда русские дружины сюда приводил ее дядя с почти таким же именем – Эльг. Потом читал беседы патриарха Фотия, который почти сто лет назад наблюдал набег, разоривший предместья столицы и ближние острова. Чуть позже Василий август добился дружбы русских архонтов и даже склонил, говорят, к принятию христианства, но на этом и остановился. Положился в остальном на волю Божью. Бог же, видимо, хотел от ромеев подтверждения делом их желания умножать число христиан.
И вот пришла эта женщина, вдова разбойника, покончившего жизнь, как рассказывают, позорной разбойничьей смертью. Господь наставил ее искать спасения в вере. Но не спросит ли Господь, если они, христиане, и дальше сделают все тот же первый шаг и на этом опустят руки? Тот, кто уже дважды пытался возделать сад, держа лопату вниз черенком, хотя бы на третий раз должен понять свою ошибку и взяться за дело как следует.
– Хорошо, архонтисса, – наконец промолвил Полиевкт. – Я обращусь к василевсу с просьбой позволить тебе высказать ему все, что у тебя на сердце. Но помни, – он строго взглянул в смарагдовые глаза этой посланницы благой вести для далекой варварской страны, – Бог все помыслы наши видит и воздаст человеку по делам его.