– Поедем! – вздохнула Эльга.
Было ясно: об этом дне в Киеве рассказывать не стоит.
Она повернулась к гавани, где остались лодьи; Мистина сзади положил руку ей на плечо, будто хотел своей спиной закрыть от Саввы. На лице его отражалась досада.
* * *
Решительный миг настал, когда уже шел месяц серпень, греками называемый августос. Если на Руси в это время прохладно по утрам, а на родине Эльги и Уты, земле северных кривичей, идут дожди, то здесь стояла та же нерушимая жара – такая, какая в Киеве выпадает только в самую жатвенную страду. Зной с безоблачного неба палил такой, что выловленную из моря рыбу можно было жарить прямо на камнях. Даже ночью становилось лишь чуть прохладнее. Княгини поняли, для чего нужны «крины», и по полдня проводили на мраморяном бортике, близ несущих прохладу струй. Отроки, свободные от службы, почти не вылезали из моря. Лица их приобрели кирпично-красный цвет, а женщины уберегались от того же, лишь старательно прячась в тень. В самый солнцепек спасались под каменными сводами галерей палатиона либо в тени сада и невольно приобрели привычку гулять по ночам, а днем прятаться в мраморной тени и долго спать по утрам. Однако, несмотря на жару, вся растительность пышно зеленела, на виноградных плетях, ползущих по деревьям в саду, наливались зеленые и черные грозди.
Под сводами катехумения Святой Софии висела отрадная прохлада, ясно олицетворяя Божью силу, спасающую от адского пламени изнурительного греческого лета.
– Я нашел для вас епископа, – однажды сказал патриарх, когда они с Эльгой прохаживались вдоль мраморного ограждения. – У Иоанна Предтечи в Петрионе[20] есть достойный человек, архимандрит Марк, – муж честный, учительный, почестей и наград вовек не искавший, но жизнь свою отдающий на служение Господу. На следующую нашу встречу я приглашу его, и вы побеседуете. Еще лучше будет, если племянник твой Элег сам съездит к Святому Иоанну и убедится, как разумно там все устроено и как хорошо идет служба. Будет Марк рукоположен в епископы, и тогда уж сам сможет посвящать иереев и дьяконов для той церкви, что вы с ним построите, с Божьей помощью.
– Я много думала о том, что узнала от тебя, отец мой, – собравшись с духом, начала Эльга. – Все в воле Божьей, но я не хочу навлечь упрека, будто привезла служителя Господня в чужую страну и там покинула без помощи. Я много думала и говорила с моими людьми, что смогу дать, чем пожертвовать на построение церкви Христовой в Русской земле. Наша земля иным обильна, а иным бедна. Не хочу опозорить дело истины Христовой убожеством храмов и бедностью служителей. Все мои достатки – лишь пыль рядом с достатками василевсов ромейских.