Кстати, тоже тот еще цирковой номер! Я бы предпочел это время проспать и ничего не видеть. Потому что в первый день это были ладошки младенчика, начинающиеся прямо от моих локтей, а уже через три дня руки стали самыми обычными — разве что чересчур белыми — не исцарапанными и незагорелыми. И слабые они были пока, рахитичные какие-то. И кожа там все время бешено чесалась. Но все равно жить стало веселее. Я и пальцами шевелил, фигуры разные выстраивал, на стене орла показывал, собаку лающую. Тоже, кстати, интересный нюанс. Вроде никто мне этого раньше не показывал, а я преотлично знал, как пальцы сгибать, какие движения делать. И улыбался даже. Хоть и начинало щемить в груди. Занозой знакомой…
Через пару дней мне уже и есть позволяли, как нормальному человеку, а после выдали и планшетник со световым пером. Чтобы писал да рисовал — пальчики разминал. Между прочим, приходил директор Ковчега, Генпалыч, здоровый такой типус с тыквообразной головенкой. Его сопровождали два незнакомых упыря. Пытали насчет случившегося. А что тут было скрывать? Попались, значит, попались. Парней я, конечно, не выдал: сказал, что с Мятышем к озеру подались, — искупаться, дураки, хотели. Только эта версия не прокатила. Оказалось, что всё и про всех они уже без того знали. И следы наши на озере на три сантиметра вглубь успели просканировать, и даже аромаанализатор задействовали — так что информацией владели — будь здоров! — исчерпывающей и пофамильной — кто там был, что делал, куда плевал или нужду справлял. Но это бы ладно! Когда они стали пересказывать наши разговоры, вот тогда я по-настоящему растерялся. То есть век на дворе, конечно, насквозь оцифрованный, только я и понятия не имел, что они располагают такими возможностями! Сначала думал — со спутника как-то там засекли и засняли, но оказалось все проще. Спасибо, хоть ценную информацию получил. Узнал, что любая водная поверхность имеет свою молекулярную память. Короче, то кислотное озерцо нас всех и запомнило. Специальной аппаратурой оттуда и вытянули фрагменты наших бесед и даже зрительные образы. То есть мы-то, дуралеи, глазели в озеро да камешки в него швыряли, а оно нас, получается, фиксировало и запоминало. В речке такой номер, понятно бы, не прошел, а в стоячей воде, да еще населенной плотным слоем биомассы, как выяснилось, можно было хоть фильмы снимать. И все, что творилось на берегу, эти хитрецы скачали потом из озера, склеив этаким сериалом.
Словом, всех нас преотлично срисовали и передали специальным службам. Ну а мои сказки-побасенки эти трое приняли к сведению, записав, верно, для возможных встреч с психиатром. Однако хуже всего было то, что их интересовала личность Хобота. Вот это мне совершенно не понравилось. Вопросы были разные, все больше вкрадчивые: про уроки, про наши разговоры, про книги с учебниками, про отношение к музыке. Приходилось юлить да вилять, потому как врать троим взрослым, да еще не зная, что конкретно им известно, а что нет, было довольно сложно. Вроде выкрутился, хотя… Смотрели они на меня очень нехорошо. Прямо три насупленных китайца…