— Вот-вот, — согласился Виктор. — И среди диссидентов наверняка обманутые есть. Может, кто и патриот, но ему мозги загадили.
— Ярый антисталинист не может быть патриотом России, — отрубил инженер-испытатель. — Потому что ненависть к Сталину рано или поздно превращается в ненависть к народу, который сделал Сталина своим вождем.
11. Темная материя, четвертак за метр.
Один из блоков все-таки сдох. Поплыл по параметрам за допустимые пределы. У конструкторов это называется — "параметрический отказ". Почему так вышло, будут разбираться электронщики.
Виктор принес блок в бытовку и поставил на стол. Вишнево-красный квадрат гетинакса с тускло поблескивающими баллонами ламп и грязно-серой колодкой разъема таил в себе головоломку, сложившуюся из десятков случайных событий.
Семен Петрович пошел на свой стенд восемьдесять шесть. Детище бюро нестандартного оборудования выдавало свое присутствие в цеху приглушенным рокотом.
Зря я начал диссидентов оправдывать, подумал Виктор. Во-первых, неясно, что тут у них за диссиденты. Пока что узнал про одного Тарсиса; если Иннокентий не троллил насчет Солженицына, тот здесь круто альтернативный. Во-вторых, если они и вправду такие, как здешняя "гнилая интеллигенция" из Германии, особо жалеть их нечего. Самих немецких интеллигентов считать пропагандисткой уткой не было оснований. Если для России 21 века это голимый реал, то для здешней реваншистской Германии тем более. В третьих, непонятно, что здесь делают с теми, кто сочувствуют диссидентам. Хотя если бы делали чего-то страшное, тут бы по радиоголосам вопили. Об узниках совести и все такое.
А ведь и в здешнем Союзе что-то не очень об ихних узниках, подумал Виктор. Ну там, "Свободу Анджеле Дэвис". Хотя Анджела Дэвис — это не сейчас, это в семидесятых...
Скрипнула дверь, и в бытовку вернулся Макошин, вытирая на ходу мокрые руки. Темный рабочий халат, материя четвертак за метр, источал запах смазки и сырости; инженер-испытатель скинул его с каким-то чувством облегчения и повесил на гвоздь.
— Клапан опять травил, — бросил он на ходу и устало опустился на ободранный стул из трубок и фанеры. Взял со стола книгу и принялся листать, пытаясь найти страницу c загнутым уголком.
— Историей интересуетесь? — Виктор кивнул на книгу. Может, этот коллега расскажет чего-нибудь безопасное о себе и о стране.
— Ну так не мемуары же Хрущева читать, — не моргнул глазом ответил Макошин.
— А что, он тут мемуары написал? В смысле, я не любитель мемуаров. Он же на Москве был?
— Ага, был. До войны. Троллил москвичей.