— Вдруг это тебе неприятно.
— С какой стати?
— Люди разные бывают.
— Не понял, — недоуменно протянул Виктор. В его голове мелькнула киношная фраза: "Геша, ты бы ушел от такой женщины?"
— На самом деле? — Соня, казалось, была удивлена не меньше. — Странно, рок-музыка, запад... Никогда не слышал?
"Господи, ну что за привычка говорить подтекстом, как в пьесах шестидесятников. Что она вообще в виду имеет?"
— По-моему, в этом фильме, ну, столько-то минут про любовь, была фраза "С незнакомыми людьми легко".
— Я о другом. О том, что приняли летом в Германии. Ну, то, что не болезнь, а такое состояние организма.
"Ах, ты вот что обо мне думаешь, да?" Какая-то стихийная, первобытная волна ярости взлетела в его душе, ударив в голову, как прибой о волнолом; перед глазами словно сработала фотовспышка, только вместо объектива на него в упор смотрели два карих, насмешливых глаза.
И тогда он порывисто притянул к себе голову Сони и припал к ее губам, жадно, горячо, ненасытно вливаясь в ее слабо подергивающееся тело. Соня коротко простонала носом, попыталась мотать головой, но не в силах была оторваться. Ее глаза начали закатываться и тело ослабло, Виктор вдруг испугался, что она задохнется и оторвался от ее манящего рта; Соня тут же оттолкнула его и отпрянула к окну, задев ногой сохнувший на полу раскрытый зонтик: по счастью, тот не пострадал.
— Не надо, — повторяла она, тяжело дыша, — не надо.
Виктор пожал плечами.
— Это не болезнь, — сказал он как можно более равнодушным тоном. — Это, это, как его... стояние организма.
— Я... тебя разозлила...
— Какие пустяки по сравнению с продолжением. Ты само совершенство.
— Не надо так целовать... без любви.
— Ну, тогда это был самый оригинальный способ бросить мужчину к своим ногам, который я когда-нибудь видел.
— Я тебя разозлила, — повторила Соня уже более спокойно.
— Я же сразу сказал, что не затаскиваю в постель мокрых, застуженных и голодных женщин.
— Да, но ведь я уже сухая, согретая и накормленная, значит, меня можно... Прости, что я говорю.
— Ты просто растерялась. Для тебя это просто неожиданно.
— Н-не знаю... Знаешь, давай я теперь тебя поцелую. А то как-то не по-людски.
Она медленно подошла к Виктору и легко коснулась его лица своими губами. Руки Виктора скользнули по ее спине вверх, к плечам, он приблизил ее к себе, чувствуя, как запах ромашки начинает кружить ему голову.
— Нет-нет, так не надо, — прошептала она, — твои поцелуи слишком откровенны...
Она отстранила губы, откинув голову назад, и тогда Виктор припал к гладкой, разгоряченной внезапным происшествием коже шеи, там, где ее только-только открывал широкий ворот; Соня непроизвольно хихикнула от щекотки.