Соня с подозрением и некоторой укоризной взглянула на него.
— Разыгрываешь? "Лед Зеппелин" — это "Свинцовый дирижабль".
— Так это же хард.
— Какой хард?
— Ну, хардрок, тяжелый рок. Игра слов, ассоциативное название.
Соня вернула на место красочный конверт "Волынщика в воротах рассвета" и подошла к Виктору.
— Когда ты говоришь о роке, ты похож на школьника. Интересно, а как к этому относятся... ну, твои одногодки?
— Я же не навязываю им Маришку Верес.
— Вереш? Это та, что недавно в "Скандально-синие" перешла?
— Она самая.
— Неплохой вкус... Знаешь, я поняла. Ты из тех, кому нужна внутренняя свобода. Обычно люди ищут внешней. Хипарям нужна свобода одеваться, диссидентам — свобода поступков, а ты не борешься за свободу, ты просто свободен. От чужих мнений, от того, как выглядят и поступают другие. Для тебя нету слов "так принято". А это самое трудное — не делать чего-то только потому, что так делают другие. Слушай, а ты, наверное, и твист танцуешь?
— Твист — это старо. Вот шейк сбацать... но соседи снизу будут против.
— Отпад... А давай какой-нибудь медленный, на "Маяке" они всю ночь идут. Мы тихо поставим радио. Ты современный медленный танцевал?
— Спрашиваешь. А ты будешь танцевать в тапочках?
— А я буду босиком, как Сэнди Шоу. На ковре тепло.
Современный медляк в шестьдесят восьмом в СССР, если кто не помнит — это кружиться, лениво переминаясь с ноги на ногу в такт музыке. Главное здесь то, что партнеры стоят близко друг к другу, хоть и не прижимаясь, и обнимают друг друга за плечи и талию. Можно вдыхать аромат "Огней Москвы" и слышать неровное дыхание партнерши. Такая вот смесь невинного романтизма и эротики. Но от Сони ни "Огнями Москвы", ни "Пиковой дамой" или каким-то другим признаком эпохи после душа уже не пахло. От нее исходило легкое благоухание ромашкового шампуня и чистой кожи.
Светлая, неспешная мелодия кругами расходилась по комнате, источая какой-то особый, сокровенный уют. Похоже на "Um acht bis um acht", подумал Виктор, и тут же спохватился. Да что же он, в самом деле!
— Это из фильма "Еще раз про любовь"? — спросил он.
— "96 минут про любовь". В "Победе" уже прошла, в "Металлурге" идет. Ты уже сходил?
— Да. Кончается тяжело.
— Очень. Вот эта сцена, когда Евдокимов в мыслях говорит с погибшей Наташей... Прямо комок подкатывает.
"В фильме нет этой сцены. Во всяком случае, в моей реальности. Приходит Мышка, говорит, что Наташа погибла и Евдокимов просто уходит куда-то в пространство..."
— Можно, я положу голову тебе на плечо? — спросила Соня.
— Почему ты спрашиваешь?