Тонкая талья. Вздрагивающие бедра, зовущие, льнущие. А вот обозначилась ножка. И, кажется, голубой чулок… Голубой, голубой… Какое счастье!
Вдруг у Бореньки потемнело в глазах. Ему показалось, что Гродецкий слишком близко подвинулся к Анельке и незаметно пожал ей руку. Боренька вспыхнул. Потом побледнел, и рука его потянулась к вину. Залпом выпил он стакан, и мысли его запрыгали в неуклюжем танце.
Этот шпион, предатель, сыщик смеет трогать ее, нежную, как незабудку. И он мечтает о ней, смеет грязнить ее своими гнусными мыслями. А она, как голубок, слушает его покорно и кротко и, быть может, верит ему. А он расставляет свои гнусные сети и торжествует… Надо мной?
Боль делается невыносимой. Боренька встает, но панна Жозефина уже около него. Ее полная тяжелая рука легла на его руку, и она томно и с сильно запоздавшим кокетством говорит ему шепотом:
— Разве господину скучно? Разве панна Анелька не нравится? Разве господин не любит таких королев?
И, отведя его в глубину гостиной, панна Жозефина начинает шептать Бореньке какие-то слова, мало ему понятные, но волнующие. И ревность, как змей, начинает сосать его сердце.
— Пусть господин будет посмелее. Господин нравится Анельке. Она сама говорила. А Гродецкий что; нищий! Панночка так только кокетство делает. Я сейчас Анельку к вам пришлю.
А Анельку в это время говорила Гродецкому:
— Ваш товарищ очень скромен. Это я люблю.
— Да, это — хорошее качество для мужа.
Анелька смеется дразнящим смехом.
— А вы своей развязностью ничего не возьмете.
— Когда вы выйдете замуж, — возьму.
— Посмотрим, — смеется Анелька, но глаза вспыхивают и обещают, и сулят, и уже авансируют ласку.
Гродецкий, как в огне, шепчет дрожащими устами.
— Но теперь, хоть один поцелуй… хоть один… В губы… в губы…
Анелька лукаво качает головой и грозит мизинцем.
— На все терпение, терпение…
Панна Жозефина подходит, делает выразительный жест, который Анелька понимает и на который отвечает кокетливым скашиванием глаз: мешает Гродецкий.
Панна Жозефина немедленно уводит Гродецкого. И Анелька кивает головой Бореньке.
Боренька, чуть не сбив с ног панну Жозефину, подбегает к Анельке и со сладкой дрожью в сердце присаживается к ней.
Он смотрит ей прямо в голубые глаза, точно желает прочитать все тайны ее сердца. Он восторженно любуется ее алым румянцем и, забыв про все окружающее, смущенно говорит:
— Позвольте поцеловать вам руку?
Анелька протягивает ему мизинчик. Один только мизинчик. Остальные пальчики крепко пригнуты к ладони. И Боренька целует мизинчик, и ему кажется, что душа его наполняется безмерною и неведомою миру радостью.