— На филологический.
— Прекрасно. Значит, ты хочешь избрать себе педагогическую деятельность?
— Нет.
— Как нет? Ведь ты сейчас сам сказал, что хочешь поступить на филологический факультет.
— Я хочу поступить на филологический, но как я потом приложу свои знания, я сам не знаю.
Они помолчали.
— А ты стихов не пишешь, Сережа?
— Нет.
— Если ты пишешь, приноси их мне. Я буду критиковать их беспристрастно. Я, правда, стихов не пишу, но не забывай, что я все-таки писательница.
Сережа худел, бледнел. Это все замечали. В иные дни мучила его ужасная мигрень. С Ниночкою у него совсем испортились отношения.
Однажды, проходя в сумерках по Пречистенскому бульвару, Сережа заметил на боковой дорожке Ниночку и Nicolas. Они стояли друг против друга, совсем близко; он наклонялся к ее лицу и шептал что-то, пожимая руку. У Сережи сердце упало. Ему хотелось броситься и схватить за горло этого юнца, который развращает его сестру. Так ему казалось. Но он не сделал этого.
Когда Ниночка простилась с Nicolas и пошла одна, Сережа догнал ее.
— Ниночка!
— Ах, это ты!
— Да… Ты куда ходила?
— Я была у Сони Роняевой. У нашей гимназистки. Ты ее знаешь?
— Нет.
Они помолчали.
— Я сейчас видел, как ты разговаривала с Кубенком.
— Подсматривал, значит.
— Ниночка, не надо так говорить. Я не враг тебе.
— Зачем ты следишь за мною, как шпион?
— Ниночка! Я не знал, что встречу тебя здесь. Ты сама понимаешь. Я только хочу предупредить тебя в последний раз.
— Что такое? Я все знаю. Не учи меня, пожалуйста.
— Я не учить хочу. Я только хочу поделиться с тобою моими мыслями. Я не могу учить. Я хуже тебя в тысячу раз, но я знаю это, а ты не хочешь сознаться в том, что ты на ложном пути.
— Глупости все.
— Ниночка! Ты в Бога веришь?
— Это еще к чему? Священник какой нашелся!
— Ты напрасно смеешься. Я тебя серьезно спрашиваю: веришь ты в Бога или нет?
— Я сама не знаю. Я о Боге не думаю.
— Значит, Ниночка, ты и о жизни не думаешь. Если в жизни смысл есть, значит, и Бог есть. Нет смысла и Бога нет.
Сережа говорил это в странном волнении. Ниночка даже перестала насмешливо улыбаться и с удивлением искоса посматривала на брата.
— Но я верю, Ниночка, что в жизни есть смысл. И в любви тоже есть смысл. Побереги себя, Ниночка. Пройдут года, и ты полюбишь кого-нибудь по-настоящему. Ты припомнишь тогда мои слова. Тебе захочется быть чистой. Ты тогда с отвращением будешь вспоминать этого Nicolas.
— Не смей так говорить о Nicolas. Ты не знаешь его.
— Нет, знаю, Ниночка. Он при всех рассказывает о своих подвигах. Он грязный.
— Он мне сам все рассказывал. Он теперь любит меня одну и никого больше не любит.