— Верочка! — бросился к ней Сережа, ловя ее руку. — Не надо! Не надо говорить такие слова!.. Не надо отчаиваться…
— Уйдите! — топнула ногой Верочка в каком-то странном высокомерии. — Прогоните его, Балябьев!
Сережа понял, что ему, в самом деле, нечего сейчас делать в балябьевской квартире, и он стремительно вышел из пышной гостиной, которая казалась ему мерзкой и грязной, как и сам холеный Иннокентий Матвеевич.
Едва только Сережа ушел, Верочка залилась слезами и закричала прямо в лицо Балябьеву:
— Как вы смели его прогнать? Он единственный друг мой… Он… Он…
— Я пошлю слугу его догнать, — заторопился Иннокентий Матвеевич.
— Не надо! — вскрикнула Верочка. — Значит, судьба моя такая. И ему лучше подальше от меня быть… А вы? Что же вы медлите в самом деле? Одевайтесь скорее! Поедем…
— Зачем? Куда?
— Вам лучше знать. Куда вы сестру мою возили? Куда?
При всем чрезвычайном самообладании своем Балябьев потерял голову. Верочка была больна. У нее был явный припадок истерики, грозивший принять неожиданные размеры и окончиться Бог знает чем…
— Верочка! — сказал он, наконец, холодно и спокойно, чувствуя, что теперь уж не уронит своего достоинства. — Я вам сказал, что не было ничего дурного в моем отношении к вашей сестре, а вы…
— Дайте мне адрес барона, — перебила его Верочка, у которой, очевидно, явились какие-то новые сумасбродные мысли.
— На Воздвиженке он живет, в доме номер четырнадцатый, только, Верочка, я вам не советую…
Но она уже не слушала его. Она торопилась. Она спешила в таком волнении, что Балябьев не решился ее отговаривать, а тайно был даже рад, что избавился, наконец, от «ужасной» девочки.
Верочка поехала к барону Мерциусу. В квартире барона произошло нечто неожиданное. Верочка ворвалась туда, несмотря на то, что горничная уверяла ее, что барона нет дома. Несчастная почему-то решительно этому не поверила и, объявив горничной, что «будет ждать барона хоть до утра», прошла прямо в гостиную, не менее пышную, чем балябьевская. Барона она не дождалась. Зато минуты через две отворилась дверь, и на пороге явилась дама, весьма полная, пожилая, одетая с чрезвычайной претензией. У этой дамы были огромные красные руки, на которые Верочка случайно обратила внимание и не могла от них почему-то глаз отвести, пока разговаривала с этою особою.
— Вам зачем барон нужен? — спросила дама, подозрительно оглядывая девочку. — Если вы, милочка, по благотворительному делу, приходите в четверг. Я по четвергам принимаю, а барон совсем бедных не принимает. Ему некогда, милочка.
— Благотворительность? Что? — спросила Верочка, худо понимая, о чем идет речь. — Мне барон нужен. Я совсем не о том… Да вы кто такая?