– Значит, небесная жизнь, как и земная, может иметь и начало, и конец! А душа и мозг ведь не могут существовать отдельно! И когда жизнь души в Мире Огненном вполне изжита, Мыслитель начинает чувствовать притяжение к новому воплощению! – говорил он отцу. – Следовательно, это снова буду я!
Отец Юдзуки был убежденным синтоистом и не понимал, как в сознании сына спокойно уживаются разные религиозные догмы. Но в спор с ним никогда не вступал. Только сетовал, что сын к тридцати годам так и не женился.
Перед войной руководство компании, где служил Юдзуки, переехало в Хиросиму в один из административных офисов под Куполом Гэмбаку. Юдзуки тоже перебрался в Хиросиму, поселился неподалеку от католической церкви Ноборимати и очень подружился с ее Настоятелем иезуитом Гуго Лассалем. Гуго Лассаль также, как и отец, не разделял мнение Юдзуки о новом воплощении души, но это не мешало им быть приятелями.
– Мне трудно воспринять понятие греха! – говорил Юдзуки Настоятелю. – Японское слово «цуми» означает не столько грех, сколько преступление. Получается, что все мы преступники!
– Я понимаю тебя! – отвечал Гуго Лассаль. – Так уж исторически сложились стереотипы в сознании японцев, которые препятствуют восприятию понятия о христианском смирении. Они не стыкуются со стремлением потерять лицо, то есть элемент гордости присущ японской культуре.
– Да-да! – сказал Юдзуки. – Мы, японцы, считаем, что лучший выход из неловкого положения – смерть!
В октябре 1944 года в Хиросиму из Киото приехал его друг Юкио Сэки. Он окончил Военно-морскую Академию и уже был лейтенантом.
– Я привез тебе свой телескоп! – сказал он. – Я знаю, ты всегда мечтал о телескопе, поэтому лучше тебя его никто не сохранит!
Юдзуки хотел было возразить, но Юкио показал ему хатимаки – белую повязку на лоб – и сказал, что хоть он и не разделяет взгляды командования на тактику «камикадзе», все же подчиняется приказу и возглавляет первый специальный ударный отряд. Вскоре Юкио погиб, совершая боевой вылет с авиабазы Мабалакат в залив Лейте с миссией «камикадзе».
Юдзуки тоже поначалу хотел стать летчиком-камикадзе не столько от патриотизма, сколько от желания прославить свой род. Но в японской авиации добровольцев было раза в три больше, чем самолетов, поэтому (стыдно сказать, но к своему облегчению) он остался в Хиросиме. Тем более у него теперь был телескоп, и уже ничего не мешало ему изучать другие планеты, на которых, может быть, Бог тоже создал жизнь.
6 августа 1945 года в полдень начинался 28 лунный день, один из самых благоприятных дней. Энергетика этих лунных суток очень гармонична. Главное не нарушить ее гармоничность своим поведением.