Ева умерла за год до войны от воспаления легких, и заботу о детях взяла на себя мумэ Сара. Она перебралась к ним в дом со своими родственниками и вела себя, как хозяйка. Оказалось, что в сравнении с Сарой, Ева таки была неплохой женщиной! Сара орала целыми днями, заводилась из-за каждого пустяка и готова была растерзать и Борхеса, и Эмму.
– Уморил трех жен, и живет до сих пор! – орала она. – Толку с него и с его бочек! А его шлёпарка нас объедает, бедным сироткам нечего кушать!
Отец этих криков долго не выдержал, и однажды утром его нашли уже остывшим. И сразу жизнь Эммы превратилась в кошмар. От Беллы у нее остались несколько платьев, которые ей уже были впору. Но стоило Эмме хотя бы раз надеть новое платье, на другой день оно тут же было на Саре. И не важно, что оно было безнадежно мало. Стирать и убирать Сара не умела и не хотела, и в доме все постепенно обрастало грязью. Дети, тоже всегда грязные и сопливые, бегали, где вздумается. Сара любила разговаривать с рэбэ и часто обращалась к нему за советом. Эмма удивлялась, почему рэбэ не советует Саре содержать в чистоте дом, но однажды она увидела, как, выходя от рэбэ, Сара наспех одергивает платье, и поняла, за какими советами она ходит.
Как-то раз Эмма предложила Саре сделать генеральную уборку, но та начала так орать и желать Эмме огромную дырку в голове, что Эмма больше никогда об этом не заикалась. Свой маленький спальный уголок Эмма старалась содержать в чистоте, но убрать весь дом она даже не пыталась.
Перед войной Эмме исполнилось девятнадцать лет. Она была высокой и худощавой, что делало ее совсем непохожей на тучных еврейских женщин. Сара орала на нее с утра до вечера:
– На моей шее несчастные сиротки, а еще нужно кормить и эту отборную сволочь! Эта сволочь никогда не выйдет замуж, потому что такое страшилище никому не нужно!
В одну дудку с ней гудела и вся ее мишпуха[12]. Эмма настолько отдалилась от Сариных родственников, что иначе их и не называла.
В оккупации они пробыли недолго. Город освободили в 1943 году, и дальше жизнь Эммы, в принципе, ничем не отличалась от довоенной. Но в августе 1947 года семья адвоката Герцикова уехала в Одессу, и она лишилась своего небольшого заработка.
Эмма сидела у себя в уголке и думала, как же ей дальше жить. Чем дальше, тем невыносимее становились условия. Может, уехать к каким-нибудь родственникам? И хотя у евреев и шестнадцатиюродный брат считался родственником, Эмма понимала, что ее никто нигде не ждет.
Вся мишпуха собиралась ужинать. Сара где-то раздобыла не совсем свежую рыбу и принялась ее готовить. При этом она орала на весь двор, что какая-то отборная сволочь продала ей эту рыбу безумно дорого! Это был явный намек на то, что рыба Эмме не полагалась. Не дожидаясь упреков в свой адрес, Эмма ушла из дома, не обращая внимания на крики Сары.