Однако после знаменитого кризиса 2008 года оффшорный бизнес стал клониться к упадку. Средние и «чуть выше среднего» предприниматели, обеспечивавшие Бориса работой, один за другим начали разоряться и закрывать счета, а оставшиеся на плаву отечественные гиганты к тому времени уже завели на острове Афродиты целый штат собственных представителей. Более того, Борис обратил внимание, что очень скоро из всех знакомых ему людей в этом непыльном бизнесе вдруг не осталось почти никого, а на их место заступили какие-то серые и скучные функционеры, одинаково неважно разговаривающие на иностранных языках и предпочитающие весёлым и шумным обедам в ресторанах поглощение пищи в своих наглухо закрытых апартаментах и отчего-то — обязательно и всегда и с умопомрачительным количеством дорогущего шотландского виски.
В начале лета 2010 года, обнаружив, что после оплаты жилья и прочих расходов от уменьшавшегося месячного содержания у него стало оставаться на жизнь менее тысячи долларов — сущий мизер, — Борис твёрдо решил завязать с этой работой и вернуться в Москву. И даже если бы дела на Кипре вновь пошли в гору, возвращаться туда не стоило бы по-любому: после кончины родителей образовалась масса забот с оформлением наследства и содержанием давно не ремонтировавшихся и ветшающих на глазах дачи и квартиры. Нехорошим дополнением к этим проблемам стали и неприятности у его сестры. Сестра была моложе Бориса почти на пятнадцать лет, по своей девичьей глупости пожелала стать певицей и на этом поприще вляпалась в какую-то тёмную и не очень хорошую историю.
Пролистывая в памяти эпизоды прошедших лет без напряжения и ностальгии, по пути к Пушкинской площади он некоторое время постоял возле книжной витрины с яркими и странно похожими друг на друга обложками. За стеклом красовались яркие альбомы с сокровищами всевозможных галерей, чрезмерно иллюстрированные детские сказки и бесчисленные детективы. Борис с досадой подумал, что книгоиздание необратимо перетекло от поисков новых смыслов и форм к эксплуатации ограниченного числа тем, полюбившихся публике. «Интересно, — подумал он, — ведь в издательствах сидят не самые глупые люди, неужели им не противно издавать одно и то же? В газетах и журналах, когда перепечатывают всякие бредни про инопланетян или конец света, выдерживают, по крайней мере, паузу от месяца до года. А вот ведь было бы неплохо, чтобы в качестве паузы кто-нибудь из них напечатал бы меня…»
Но, едва подумав об этом, он тотчас же испытал внутреннее смущение от наивной бессмысленности последней идеи.