Яков закончил свою речь эффектным театральным поклоном в сторону старушек. Бабушка Мария Вениаминовна, не проронив ни слова, взглянула на него своими чёрными грустными глазами, а её подруга непонимающе покачала головой. Разговор оборвался, и в небольшом пространстве возле скамейки под зацветающей яблоней воцарилась тишина. Вокруг же продолжала шуметь и многоголосо переговариваться пёстрая праздничная толпа, со стороны площади, с эстрады, доносились звуки «Синего платочка», а где-то рядом за театральным фонтаном играл аккордеон.
Петрович, не скрывая своего смущения, наморщил лоб и слегка тронув Якова за локоть, предложил отойти от скамейки на несколько шагов.
— Так что же, Яков, — спросил он спокойно негромким голосом, — вы видите место нашей страны на этой самой мировой помойке?
— Я же вам всё объяснил, — выдохнул Яков, добродушно улыбнувшись. — Однако если хотите — повторю ещё раз: существуют два мира — высший и низший. Можете злиться, можете негодовать, но это — необсуждаемый факт, который необходимо признать и успокоится. Согласитесь! Ведь вы же неглупый человек!
— За комплимент благодарю. А вот чтобы успокоиться — то вряд ли. Знаете, Яков, я не имею ничего против того мира, частью которого вы себя считаете, и против той страны, под флагом которой вы, как я понимаю, сегодня живете. Я против и всяких дикарей, в том числе и тех, которые, как вы говорите, к вам лезут и мешают жить. Но только не надо объявлять подобным тоном, что вы можете абсолютно всё, не надо!
— А чем вас мой тон не устраивает?
— Только тем, что вы плохо знаете жизнь и живёте в полностью выдуманном мире.
— Ха! Чем докажите?
— Хотя бы тем, что любой «железный купол» захлебнётся, если, не дай бог, против него ударит беглым огнём всего лишь один артиллерийский дивизионный полк по штату одна тысяча девятьсот сорокового года. Тридцать шесть гаубичных стволов с практической скорострельностью пять выстрелов — это, простите, две тысячи снарядов за десятиминутное артнаступление, сто восемьдесят за минуту или по три каждую секунду! Боюсь, не справится ваш радар с таким ульем.
Помрачневший Яков метнул на Петровича недовольный взгляд. Затем несколько раз кашлянул и коротко ответил:
— Ну, положим, не справится. Тогда что?
— Да ничего. Просто будьте сдержаннее в ваших оценках.
— А вот и не буду! Есть цивилизация, а есть варварство. И вы со своими друзьями, уважаемый товарищ, я вижу к огромному своему сожалению — на стороне варварства. Ишь ты — артиллерийский полк вспомнил! А если тыщу артиллерийских полков собрать, а? Миллион снарядов, миллиард! Разрушать, только разрушать умеете! Всю свою историю только знали, что разрушали и крушили всё вокруг и у себя внутри. Проклятая, проклятая страна! Неужели так и не надоело вам крушить?