— Не многовато ли будет ему бабла на оставшуюся жизнь?
— Для нас — много, для него — в самый раз. Он как раз один из тех, кто планирует прожить лет двести, и в финансирование этой беды вложился более чем конкретно… Давай-ка лучше выпьем!
— Ты прав. Пьём за здоровье немедленно!
Чуть поодаль Бориса окликнул знакомый депутат Государственной Думы с вопросом «на засыпку»:
— Ты в курсе, что Могилевский стал баронетом?
— Понятия не имею. Лет десять с ним не общался, он ведь давно из Лондона носу не кажет. А за какие, интересно, заслуги?
— Женился на вдове баронета.
— Я рад за него.
— Тут самый прикол в том, Боря, что ты лично познакомил меня с этой баронетессой Эмилией в баре в Никосии, а она потом всех уверяла, что никак не может тебя влюбить. Каково, а?
— Не грусти, она ведь страшная и бестолковая. Как раз вариант для всеядного сэра Льва! — ответил, поморщившись, Борис и похлопал депутата по плечу.
Под узорными сводами небольшой беседки два молодых человека и девушка оживлённо обсуждали таланты какого-то неповторимого голландского сэнсэя:
— Так вот, этот Хенк, если он согласится работать, гарантированно выведет любой твой талант на самый высокий рынок. До уровня Phillips de Pury и даже Cristie's.
— Неужто любой?
— Именно, что любой. Больше, конечно, к нему обращаются по части современной живописи, однако он может взяться за всё что угодно — от стихов до танцев.
— Невероятно!
— Почему ж невероятно? Ведь лучше всего продаётся не то, что создаётся годами работы и геморроем, а то, что правильно раскручено.
— Так он что же — просто за раскрутку берёт?
— Нет, у него потрясающий нюх на то, что именно можно раскрутить.
— Тогда этот Хенк просто гений. А сколько стоит к нему обратиться?
— Цена начинается от двухсот тыщ евро за персонализированную творческую концепцию. Очередь на год. Но зато — потом не пожалеешь!
Пройдя ещё метров пятнадцать, Алексей снова столкнулся с олимпийцем Ласточкиным, осмелившемся обсуждать в отсутствии супруги хозяйственные и финансовые вопросы.
— … А ты не знаешь, как Гановскому удалось такую усадьбищу отхватить? Откуда земли столько? — интересовался известный спортсмен у не менее известного спортивного промоутера.
— Тут раньше был какой-то санаторий.
— Тогда понятно… Хорошо ему, в этом месте не велось боевых действий.
— Да, на Николиной не воевали. А с чего это ты вдруг про войну вспомнил?
— Да с того, что моя Лариса прикупила за Звенигородом три гектара. Короче, пионерский лагерь забрала по банкротству. И вот только она всех оттуда разогнала и начала строить конюшню — на нас инспекция с ментами наезжает.