— Пожалуй, да.
— Тогда я, как принято, подожду вас за перегородкой. А вот ваша спутница, не обижайтесь, должна полностью покинуть помещение и дожидаться вас у охранного поста. И ещё один совет — механика у замков исключительного качества, и если сейф не откроется — не пытайтесь по нему стучать и применять силу. Лучше сосредоточьтесь и перепроверьте себя!
Оставшись рядом наедине с сейфом N7, Алексей внимательно осмотрел ведущую к его содержимому отнюдь не самой великой прочности, как ему показалось, стальную дверцу, глазки и колёсики кодового замка. С левой стороны поверх глазков и колёсиков к дверце была прикреплена бронзовая табличка со словом «Alpha» — скорее всего, это было название фабрики, на которой когда-то изготовили сие причудливое устройство. Из всех тринадцати глазков на него смотрели нули. Алексей вспомнил, что когда-то читал о замках, которые в момент закрывания автоматически сбрасывают кодировку — похоже, это был тот самый случай.
Оставшись один, Алексей присел за стул и достал из кармана листок, на котором он неоднократно перепроверял оставленный его отцом расчёт кода. Да, всё сходилось: в изречении Екклесиаста ровно одиннадцать слов, двенадцатый знак — имя книги, тринадцатый — сумма номеров главы и стиха. Может быть, стоит ещё раз по памяти проверить номера латинских букв — нет, поздно, это займёт слишком много времени. Поскольку с девизом, образуемым из слова «Екклесиаст» и цифр «10:7», ошибки быть не должно, у него есть две попытки для ввода основного пароля. Если ошибётся — он перепроверит его ночью и завтра вернется сюда. Итак, вводим пароль? А если в расчётах где-то уже сидит ошибка или неточность, и если она не одна? Тогда если завтра он обнаружит и исправит только одну, то у него не останется права на третью попытку! Так нельзя. Значит, ещё раз и именно здесь, под пристальными чужими взглядами, он должен проверить расчёт пароля заново. Сколько бы ни заняла времени данная работа, эти минуты, пожалуй, становятся самыми важными в его жизни!
Он выхватил авторучку, быстро выписал в столбик пронумерованный латинский алфавит, и принялся по два, по три, а где и по четыре раза перепроверять каждую букву в высказывании «Vidi servos in equis et principes ambulantes quasi servos super terram»[65]. Всё правильно, всё сходится…
Он отёр выступивший на лбу обильный пот и ещё раз взглянул на листок с выкладками. Придраться не к чему, колебаться нельзя. Остаётся лишь одно большое сомнение — удастся ли или нет вся эта безумно сложная операция, ключи к которой прошли через множество рук и судеб, передавались изустно, намёками или, возможно, домысливались в непременном желании скорейшего успеха… И ещё, разумеется, на всём этом пути могли быть заблуждения и ошибки…