Не раздумывая ни минуты, Алексей бросился на помощь, но в тот же миг из зарослей выбежали с бранью и проклятиями обнажённые женщина и мужчина. Ничего не объяснив, мужчина попытался повалить его на песок, применив борцовский приём. Алексей не растерялся и быстро отделался от захвата, для острастки припечатав нападавшего ударом кулака. С дамой, однако, вышла заминка — та успела подскочить откуда-то сбоку и вцепилась ему в шею своими длинными острыми ногтями. Не решаясь причинять ей встречную боль, Алексей был вынужден разыграть сцену покорности. Напавшая тотчас же ослабила хватку и сладострастно приоткрыла рот — очевидно для немедленного поцелуя. В этот миг Алексей резким движением сбросил со своих плеч обмякшие ледяные руки, метнул ей в лицо: «Ведьма!» — и поспешил удалиться прочь.
Продолжая плутать по лесу в поисках Марии, Алексей вскоре понял, что потерял основную тропу. Какие места и закоулки острова он уже посетил, где ещё не был и куда теперь вели проходы, временами лишь интуитивно угадываемые по разрывам в сплетениях ольшаника и ореха — он не помнил и не знал. Под светом бесстрастной Луны, теперь уже мертвенно-белой, в окружении зарослей, за которыми бушуют нечеловеческие страсти и копятся опасности, под гулкое уханье совы и спорадически усиливающееся кваканье жаб, в приливах тёплого и влажного воздуха, пахнущего корой и болотом, начинало становиться по-настоящему жутко. Электрические фонари, под густыми тенистыми кронами не успевшие за день сполна напитаться светом, гасли один за другим, и во многих местах, куда деревья не пропускали мерцания склоняющейся Луны, становилось черно, как в погасшей паровозной топке.
Алексею пришлось оставить затею о систематическом обследовании острова. Единственное, что занимало его теперь — во что бы то ни стало найти Машу. Однако время неумолимо шло, и шансов на то, что Мария дожидается его в безопасном месте, становилось всё меньше. Пробиваясь в направлении очередного просвета сквозь густое сплетение веток, Алексей поймал себя на мысли, что теперь он даже не в силах ни проклинать Каплицкого, ни осуждать себя, наивно согласившегося ввязаться в эту авантюру. В голове было только одно — найти и успеть.
Спускаясь бегом к очередному плёсу, он не заметил толстого корня, из-под которого высокая вода вымыла песок, и он висел над землёй. Зацепившись ногой за корень, Алексей утратил равновесие и, падая, на всём ходу врезался лбом в дерево. Бенгальские икры, немедленно вспыхнувшие в стиснутых от боли глазах, потухли от нахлынувшей следом мглы. Алексей потерял сознание и с грохотом повалился на землю.