Затем Мария убедила Алексея сходить поклониться древней реликвии, хранимой в Цетиньском монастыре. Ссылаясь на свою нерелигиозность, Алексей сперва не посчитал эту затею стоящей, однако после, задержавшись перед Иоанновыми перстами, которые крестили Иисуса, вернулся на улицу в задумчивой сосредоточенности. А на вопрос Марии о впечатлениях вдруг ответил с несвойственной торжественностью, что отныне он «в историчности встречи на Иордане двух пророков не сомневается».
Далее, как и было запланировано, их путь лежал в Дубровник, где на долгожданном морском берегу предстояло провести неделю или даже две. Оставив свой «Мерседес» на стоянке пансиона, расположившегося в чудном уголке старого города возле средневекового фонтана, они с упоением предавались пешим прогулкам, катанию на парусной лодке или просто час за часом проводили на пляже, наблюдая за играющими детьми и легко бегущими, словно волны беспечного сна, стрелками старых чугунных часов. Настоящий курортный сезон ещё не наступил, и город был свободен, чист и особенно приветлив. Цены повсеместно были сказочно низкими, а машины на улицах — непропорционально дорогими, что позволило Марии проницательно подметить обратную зависимость между уровнем достатка и обилием «мерседесов» на балканских дорогах — число последних возрастало по мере усиления «общей нищеты». Однако последнее наблюдение для хорошего и полноценного отдыха не имело никакого значения.
Алексей поймал себя на мысли, что за два минувших месяца он, пожалуй, впервые может позволить себе просто расслабиться и наслаждаться спокойной и солнечной жизнью, ни о чём не думая и ничего не остерегаясь.
Правда, эта расслабленность едва не сыграла с ним довольно нелепую шутку, когда погрузившись на катер, следующий на Локрум, уже после отплытия он удосужился прочесть, что расположенный там знаменитый пляж предполагает у своих гостей отсутствие всяческих одежд и покровов. Немедленно вспомнив огненную дунайскую ночь, устроенную Каплицким то ли во сне, то ли наяву, он громко и сердито закричал по-французски, что его ввели в заблуждение и ему необходимо вернуться. Юный губастый возница разворачиваться не желал, и Алексею пришлось, разыграв перед ним сцену пуританского гнева и всучив пятьдесят евро, под непонимающие взгляды остальных пассажиров добиваться безусловного выполнения своего высоконравственного требования.
В один из дней они выбрались на прекрасный, с зацветающими лавандовыми полями, остров Хвар. Расположившись в небольшом отеле и отужинав, Алексей задержался на веранде, чтобы выкурить по сигаре с новым соседом, испанским торговцем хересом. Когда же минут через пятьдесят он поднялся в номер, то застал Марию в необычном возбуждении.