— А что ты оправдываешься? Я же тебя нисколько не осуждаю. Я даже думаю теперь, что поскольку нашего прошлого отныне больше нет, причём нет не только для окружающих, но также и для нас самих, мы первое время должны руководствоваться очень простой и жёсткой моралью. Не трогать беспомощных, женщин, детей и стариков. И — всё на этом. А в остальном — в остальном нам пока что всё должно быть позволено. Пока мы не найдём своё место в этом новом мире и не научимся маскироваться под его законы.
— М-да… А ты не перегибаешь? А если в этом новом мире убивают и насилуют беспомощных — мы что тогда, тоже это примем?
— Нет. Я же не сказал, что мы законы этого мира непременно должны будем признать? И у меня есть чувство, что мы их и не признаем. Будем маскироваться, будем лишь делать вид, что их признаём. Ведь мы терпели несовершенства своего времени в надежде на то, что вскоре будет построен лучший мир. Теперь же оказалось, что мир построили совершенно другой, к счастью, без нас. Свой прежний мир мы уже никогда не восстановим, поэтому всё, что нам остаётся, — это быть честными и порядочными в отношениях между собой и с близкими нам людьми, а также — не творить зла в отношении беспомощных.
— Отлично, но то, что ты сейчас провозгласил, лейтенант — это и есть закон жизни при капитализме. Между собой мы все джентльмены, а дальше — трава не расти, наплевать!
— Не совсем. При капитализме продаётся и покупается абсолютно всё. Нет ни дружбы, ни любви. А я же утверждаю, что по крайней мере во взаимоотношениях между нами и близкими нам людьми должен продолжать действовать нравственный закон, иначе нам не удержаться. Ты же не против этого?
— Нисколько, — согласился Петрович. — Только для того, чтобы нравственный закон не зачах, нам не мешало бы отсюда поскорее выбраться. Но чтобы ехать за нашим скарбом в Рублёво, нужна карта. Как думаешь действовать?
— Я вчера заметил карты в витрине киоска. Значит — отправлюсь проведать своею знакомую!
Для вылазки на станцию Алексей надел уже не раз выручавшую их синюю куртку, взял с собой универсальное козловское удостоверение и немного денег. Выйдя на улицу и пройдя вдоль железнодорожной насыпи метров пятьдесят, он заметил слева небольшой, но высокий холм, с которого должен был хорошо просматриваться город. Надо сказать, что с утра понедельника погода стала улучшаться: облака поредели и поднялись вверх, периодически выглядывающее из-за них солнце начинало припекать, и в воздухе вновь распространялся будоражащий весенний дух. Весело разбежавшись, Алексей вскочил на верхушку земляного холма, откуда была видна вся окрестная территория, поделённая между многочисленными заводами и складами, а в отдалении, в туманной дымке, возвышались силуэты высотных зданий.