Он вбежал в переднюю.
Какие-то люди толпились в ней, что-то толковали, о чем-то хлопотали. Он ни на кого не взглянул, и на него никто не обратил внимания.
Он взбежал на лестницу, вбежал в салон.
Первое, что поразило его, это мисс Драйлинг. Она уходила в другую комнату, или, правильнее, ее уводили под руки какие-то две черные леди.
Он обернулся в другой угол… там стоял гроб… Но он не вдруг разглядел, не вдруг понял, что это действительно гроб, весь замаскированный зеленью, весь убранный цветами и что в этом гробу посреди цветов, её любимых цветов, лежала она.
Он пошатнулся и быстро подошел к этому гробу, не веря глазам своим.
Да, это действительно лежала она; и смерть не могла исказить этой чудной, казалось ему, неземной красоты. Она лежала и мертвая, как живая.
О! где же ты воскрешающая сила!..коснуться бы её, коснуться только этой чудной мертвой руки. Встань, очнись, во имя любви, счастья, блаженства!
Он хотел зарыдать, застонать и не мог.
Круги, круги, пестрые, темные завертелись, заструились в его глазах. Он зашатался и рухнул на ковер, на цветы, подле этого трупа, подле этой чудной, молодой жизни, безвременно и быстро разбитой.
VIII
Когда он очнулся, он дико осмотрел темную, занавешенную комнату. Ему казалось, что он проснулся после долгого тяжелого сна, в какой-то другой, уже загробной жизни.
Он пристально всматривался, подле него сидела она, его Джелла, но он не вдруг узнал ее. Те же черты, но как изменились они, как постарели, как угрюмо смотрят её большие грустные глаза.
А это подле — это мисс Драйлинг, вся в черном, или нет, это какая-то старуха дряхлая, дрожащая, седая, с старчески трясущеюся головой.
Джелла быстро поднялась со стула, глаза её засверкали радостью, задрожали слезами.
Но её тотчас остановил доктор Бёрнт. (Да! и он был тут, и так же как будто похудел), Он подал Артингсону рюмку с какими-то каплями.
— Примите это, сэр! примите, и покой… покой!
Он взял рюмку дрожавшей, прыгавшей рукой и принял при помощи Бёрнта.
А они обе тоже дрожали и плакали и Джелла и мисс Драйлинг.
Он снова впал в забытье и очнулся через несколько часов.
Он как-то смутно чувствовал, что теперь утро, день, что солнце светит на дворе, жаркое солнце. Перед ним снова сидели те же самые лица.
— Джелла! — сказал он чуть слышно, — Джелла!
Доктор Бёрнт хотел снова остановить её страстный порыв и не мог.
Она уже была перед ним на коленях и рыдала, и целовала его руку.
— Джелла! что со мной… Она умерла?..
— Я осталась с тобой, я, Артур!..
Он посмотрел на нее, взял её руку. Какие-то тихие слезы потекли из его глаз. Он целовал её руку и гладил её волосы.