Всю дорогу мое сердце усиленно билось и постоянно меня тянуло туда. Мне казалось, что мы ужасно тихо едем и я просила погонять лошадей, хотя они давно уже были все в мыле.
Наконец, мы въехали в распахнутый ворота чугунной решетки, и я невольно ахнула. По обеим сторонам аллеи тянулись рабатки, полные самых разнообразных георгин и всевозможных роз. Целая шеренга слуг в каких-то оригинальных восточных костюмах стояла у дома.
Князь встретил нас у входа под широким навесом. Он отворил дверцы с моей стороны, и я прямо выпрыгнула ему на руки. Бережно и почтительно он поставил меня на землю и поздоровался со всеми, рассыпаясь в благодарности.
Только что мы вошли в дом, как заиграла радостная, веселая музыка — казалось, пел какой-то большой согласный хор и мне было удивительно весело.
Князь повел нас показывать сад. Он был громадный и в нем не было той дичи, заброшенности, которая так поразила меня, когда я видела его в первый раз, еще ребенком. Везде били широкия аллеи громадных, тенистых деревьев, цветущие лужайки, клумбы красивых цветущих кустов.
Из сада мы снова вернулись в дом, и князь повел нас по этому дому. В нем была невиданная роскошь. Но все было как-то мрачно, вероятно от слабого освещения из небольших узеньких окон. И везде был тот же крепкий запах, который так поразил меня в детстве, но этот запах теперь мне казался удивительно приятным.
В одной угловой комнате была чугунная витая лестница и эта лестница вела на башню. Увидев ее, мне вдруг захотелось взбежать на нее, и я полетела вверх. Князь быстро пошел за мной. На половине лестницы у меня закружилась голова и я не помню, как вдруг очутилась наверху. Князь как будто внес меня.
Весь верх был стеклянный и из его окон-балконов далеко открывался вид на все окружающее. Здесь был такой простор, что я, помню, всплеснула руками от восхищения.
— Ах, как здесь хорошо! — вскричала я. — Просторно.
— Хорошо, — сказал он, — потому что чувствуешь свою власть над пространством… и наслаждаешься ею…
— Разве во власти есть наслаждение? — спросила я…
— Самое высшее наслаждение — есть наслаждение властью, а жизнь каждого есть постоянное стремление к наслаждению: это старая, общеизвестная истина…
В это время внизу раздался голос тети.
— Я, кажется не взойду. У меня уже кружится голова. Поль! Дайте пожалуйста мне вашу руку.
Они тихо поднялись наверх и начали восхищаться, так же как я, широкой панорамой.
Но всем нам было тесно на небольшой площадке этого стеклянного фонаря. Меня оттеснили, и я должна была спуститься на одну ступеньку.
Я взглянула вниз. На половине лестницы была маленькая площадка, выступ — и на нем высокая дверь, завешенная черной драпировкой, на которой были вышиты золотом какие-то слова.