– Этой ночью я спрашивал ее про их группу. В том числе про Нурейтдинова. Она сказала, что он историк. Образованный, наблюдательный, застенчивый – опасаться нечего.
– И что? – не поняла Ханна. – По-моему, так и есть. Он какой-то… вообще незаметный. Что он тут, что нет его. Они его, скорее, как источник знаний держат.
– Неужели? – скептически хмыкнул Страх. – А ты не обратила внимания, на какие группы они поделились этим утром? Перестраховщик Дворжак сам пошел с Рейхерд и братом, к тому же он носит с собой пистолет, а пани Сидорову отпустил с безобидным, немолодым, застенчивым и незаметным историком. И ее брат ничего не сказал на это, хотя все видел.
– Действительно, это странно, – согласился Ярослав.
Ханна не нашла, что возразить. Эти два факта на самом деле не вязались между собой.
– И все же я не думаю, что предупреждение Московского филиала важнее жизни Дана, – проворчала она.
– Пока у нас нет другой информации, я склонен считать Даниэля погибшим при исполнении. Я не хочу потерять кого-то еще, – уже мягче заметил Страх, видя, что его коллеги сопротивляются трезвому и разумному подходу. – Мы должны вернуться, избавиться от посторонних, подготовиться лучше и вернуться сюда большой командой. Это место таит в себе опасность для каждого, кто окажется здесь. Наша святая обязанность защитить людей от того, что обитает здесь. Но и тайну этого замка мы также должны защитить от людей.
6 октября 2014 года, 12.45
Исчезновение Даниэля – в отличие от Страха, никто из группы Дворжака не решался произнести слово «гибель» – подействовало на всех угнетающе. Нужно было решать, как быть дальше, но самоназванный руководитель вместе с Ханной и Ярославом закрылся в своей комнате и не выходил уже добрых пятнадцать минут. Толстые каменные стены замка почти не пропускали звуки, поэтому о чем они там разговаривают, никто из оставшихся в общей комнате не знал.
Саша сидела на стуле, подтянув к груди колени, обхватив их руками и спрятав в них лицо. Ваня угрюмо уставился в мониторы и нервно щелкал мышкой, как будто надеялся что-то там увидеть. Установленные на первом этаже камеры демонстрировали лишь холодное спокойствие старого здания. Войтех стоял рядом с ним, но не произносил ни звука. Карел снова сидел на полу возле распахнутых дверей, за которыми виднелась лишь стена молочно-белого тумана, и курил. Почти весь дым шел в замок, но никто не говорил ему ни слова. И только Лиля с Невом готовили незамысловатый обед, хотя едва ли кто-то смог бы его есть. Это было то странное состояние стресса, когда желудок вроде и не отказался бы от пищи, но ледяная рука, сдавившая горло, не позволяла куску пройти дальше. Зато горячий чай требовался всем: пустые желудки плохо сочетались с холодом, который обогреватели не способны были до конца победить.