из-под двери Джоша. Я знала, где находятся выключатели, – слева от меня, три штуки, а средний –
диммер. Я не стала нажимать, мне не был нужен свет. Я словно была дома. Я могла бы пройти по
коридору с закрытыми глазами.
Я прошла по темному холлу, точно зная, сколько шагов сделать, в какую дверь постучать.
– Открыто! – крикнул он.
Я медленно повернула медную ручку. Часть меня уже знала, что я пожалею об этом – о том,
что признаю ложь, в которой собираюсь жить до конца дней. Другая часть меня, та часть, которая
направляла меня на пути сюда, знала, что Джош заслуживал объяснения.
Я приоткрыла дверь – самую чуточку, чтобы только можно было проскользнуть внутрь, –
все еще колеблясь между желанием войти и убежать. Он сидел на полу, скрестив ноги, тетрадь по
истории лежала перед ним.
Я покачала головой, чувствуя отвращение к самой себе. Сколько вечеров я провела, сидя на
этом полу, корпя над тетрадью по физике или латинским переводом. Это был тот самый Джош,
75
LOVEINBOOKS
которого я всегда знала, тот Джош, к которому я всегда могла прийти с любой, самой глупой
проблемой.
Он оторвал взгляд от тетрадок, выражение лица стало настороженным.
– Привет, Элла.
Я слышала, как он произносит мое имя, наверное, тысячу раз. Как выкрикивает его во время
нашей последней ссоры по поводу того, какой инди-фильм мы будем смотреть на октябрьской
встрече клуба аниме. Как шепчет его, пытаясь привлечь внимание на уроке на следующий день –
чтобы извиниться. Но никогда раньше он не звучал такой… констатацией.
– Что я наделала? – Как только эти слова сорвались с моих губ, слезы, с которыми я
сражалась, полились из глаз, и тело затряслось от рыданий.
Он поднялся, закрыл дверь и обнял меня. Я не сопротивлялась, когда он притянул мою
голову к своей груди. Не осталось ни сил, ни желания лгать человеку, который меня по-настоящему
знает.
Уверенное ритмичное биение его сердца звучало под моей щекой. Руки Джоша гладили меня
по спине. Его щека согревала мою макушку, убаюкивающий звук голоса был умиротворяющим,
идеальным.
Впервые с момента аварии я почувствовала себя в безопасности и в тепле, и мне захотелось
остаться здесь, в его руках, навечно.
Казалось, прошли часы, пока мои рыдания превратились во всхлипы. Я чувствовала, как
дрожит его рука на спине, но не поднимала головы, чтобы посмотреть, плачет он или нет. Я не
хотела знать.
– Ты вымокла до нитки, – сказал он, проводя руками по своей тоже теперь мокрой толстовке.