– Не знаю, – повторила она, – может, в школу преподом пойду. Так быстрее с долгами рассчитаюсь, если не сдохну. Банк мне и так уже проценты накрутил, скоро коллекторы придут, с дубиной, или чем там они долги вышибают.
Снова эта нервная усмешка, за которой страх на грани паники. Но она не признается, ни за что в жизни не скажет, что боится завтрашнего дня: так больше шансов прожить его без потерь. «Мальвина» больше не нужна: один кошмар закончился, но на подходе другой, имя которому неизвестность.
– А что бы делала, если бы у тебя были деньги?
Настя подняла голову, их глаза встретились.
– Сколько? – быстро спросила она. – Сколько денег?
– Много, – бросил Илья, – на две квартиры хватило бы, на три, и еще осталось бы. Что бы ты делала?
Настя серьезно глянула на него и выпалила, не задумываясь:
– Уехала бы из этой дыры в Москву, рассчиталась с банком и купила бы жилье в хорошем районе. Остатки положила бы на вклады и жила на проценты в свое удовольствие: путешествия, хорошая одежда, салоны красоты. Мужиков бы меняла раз в полгода, таких, знаешь, из эскорта. На фига на мелочи размениваться, раз денег полно?
Глаза у нее загорелись, на щеках появился румянец. Улыбка стала не злой, а хищной, точно Настя видела цель и знала, что той не уйти, а лишь тянула время, предвкушая наслаждение. Она обхватила свою чашку, но не сделала ни глотка, от чая поднимался еле заметный парок, в кухне быстро темнело. Кот спрыгнул у Илья с колен и пропал где-то в квартире.
– Ты же ребенка усыновить хотела, – сказал Илья, – помнишь? Ты сама говорила…
– Ребенка? – Настя прищурилась, отодвинула чашку и сжала кулаки. – Ребенка? Да пошел ты знаешь куда! Я после этого, – она ткнула пальцем в сторону входной двери, – этих маленьких уродцев видеть не могу, меня тошнит от одного их вида! Я в маршрутке только вперед сажусь, чтобы в салоне не столкнуться! Меня тошнит от их вида, от их голосов, от криков!
Настя отодвинула чашку, привалилась плечом к стене и отвернулась. В сумерках Илья плохо видел ее лицо, заметил только, что девушка снова побледнела. Она посидела так еще немного, потом взялась-таки за чай, принялась размешивать его, забыв положить сахар.
– Какого ребенка, о чем ты! Чтобы в моем доме появилось это маленькое чудовище?! И этих монстров, – она снова показала в стену у себя за плечом, – кто-то возьмет, пожалеет сироток…
– Там живых не осталось, кроме одного, – оборвал ее Илья. – Так что можешь быть спокойна.
– Он под поезд попал, когда на вокзале у кого-то сумку украл. Хотел удрать, но сбила электричка. Это мне на допросе сказали. А про остальных я не знала.