Всколыхнувшаяся обида и злость на Светку так же быстро погасли. «А ты бы поверил?» – он сжал кулаки и держал так, пока правая не заныла от боли. Конечно, нет, ни за что на свете не поверил бы. Светка с Валеркой давно были в контрах, Илья списывал это на их личную неприязнь, но правду узнал слишком поздно. И Светка знала, что муж не поверит, поэтому и купила диктофон, чтоб доказательства были. И доказала, все и всем.
Он вышел у знакомого дома, поднялся на свой этаж. Дверь на звонок долго не открывали, но Илья другого и не ждал. Терпеливо жал на звонок, пока изнутри не раздалось:
– Чего надо? Проваливай!
Орал тесть, и сквозь его крики слышался озабоченный шепоток тещи. Старики были дома: на даче в такую погоду делать нечего, и теперь совещались, стоит ли открывать дверь.
– Я забыл тут кое-что, – спокойно сказал Илья.
– Какие вещи? – бесновался тесть. – Тут твоего барахла нет, проваливай.
Пришлось перейти к плану «б», с которого, зная характер Светкиного отца, запросто можно было начинать разговор.
– Я на вас в суд подам, – сказал Илья. – У меня есть фото места и предмета. И наш разговор записывается. Для доказательств.
Сработало: дверь приоткрылась на длину цепочки. Мелькнула багровая физиономия тестя.
– Где вещи, какие? Говори, я отдам.
– Вы не найдете. Это быстро.
Тесть с ненавистью поглядел на Илью и грохнул дверью. Звякнула цепочка, створка распахнулась. Илья перешагнул порог, осмотрелся. За несколько недель тут ничего не изменилось, даже Светкин плащ оставался на вешалке в прихожей, даже ее сумка лежала на тумбочке. Рядом Машкина кукла, новая, купленная в начале лета, когда думали, где лучше отдохнуть, на даче или на море. Светка была за второй вариант, Илья тоже, но для вида уговаривал ее провести две недели с родителями.
– Картошку копать и комаров кормить? – съехидничала тогда жена, и вопрос решился сам собой. Ведь и трех месяцев не прошло, а точно целую жизнь без них прожил…
– Ну? – рыкнул тесть. – Где твое барахло? Забирай и вали отсюда!
Теща маячила на пороге кухни, опасливо выглядывала в коридор. Пахло чем-то сладким, знакомым, Илья не мог понять, чем именно, но помнил одно, что терпеть это блюдо не мог. То ли пирог, то ли запеканка с творогом и яблоками, до того приторная и скользкая, что мерзко делалось от одного ее вида. Горло вдруг перехватил спазм, голова пошла кругом. Илья прислонился к стенке, прикрыл глаза.
– Да он пьяный! – выдохнула теща. – В стельку! Скотина!
Тесть вытянул шею, принюхался, потянулся схватить Илью за грудки. Тот машинально болевым приемом отбил руку, тесть охнул. Илья быстро прошел в маленькую комнату и принялся отдирать от двери наличник.