– Мы должны уничтожать бесов, они на исповеди сгорают и поэтому не пускают человека в церковь! А еще к своим хвостам души привязывают и не пускают их к богу…
– Какие бесы? – заорал на девочку Илья. – Ты что говоришь? Это кот, он живой, ему больно!
Девочка вытаращила небесно-голубые глаза, сморщила носик, вся скривилась и заплакала. Сначала просто захныкала, потом плач перешел в рев. Второй мальчишка, с кудрявыми белыми волосами, задвинул сестру себе за спину и нахмурился, крепче сжал острый прут. Сережа ударил кота острием заточки в тощий бок, кошак завыл и сжался, пряча морду в передних лапах. Илья не выдержал, схватил мальчишку за ухо и потянул вверх.
– Отпусти. Кота. Скотина. Сейчас же.
Сережа дернулся всем телом, точно от удара, и заорал так, что у Ильи заложило уши. Остальной выводок как по команде поднял дружный вой, Илья поначалу растерялся, но ухо поганца не отпускал. Выкручивал, стараясь не переусердствовать, и поглядывал на кота. Тот отполз в сторонку, забился под лопухи, но сил бежать у него уже не осталось. По траве волочился веревочный хвост, кот ползал по короткой траве в поисках укрытия.
Дверь подъезда с грохотом распахнулась, на крыльцо вылетел Яковлев. В полосатых шортах, резиновых тапках, растрепанный, он застыл на миг, оценил обстановку и кинулся к Илье. Детей как ветром сдуло, они разбежались по сторонам, но недалеко. Маленькая обаяшка перестала реветь и с обожанием глядела на отца. Тот схватил Сережу за футболку и потащил к себе. Илья разжал пальцы, и мелкий засранец шарахнулся прочь. Яковлев оказался нос к носу с Ильей.
– Не лезь к моим детям, не подходи! Ты ребенка чуть не убил!
Яковлев выпучил глаза с огромными темными зрачками, разинул пасть и тут же завоняло какой-то тухлятиной. Илья скривился, желудок перехватил спазм. Из подъезда выскочила Яковлева в какой-то драной рубахе до колен и с таким декольте, что хоть сейчас в кино для взрослых. Она прижимала к тощим сиськам младенца, обхватила его обеими руками, выставила перед собой и кинулась к Илье.
– Дети, мои дети! – визжала она. – Да чтоб ты подох, ублюдок, чтоб руки у тебя отсохли, если их коснешься!
Визг и вопли неслись до небес, на балконы вышли несколько человек и поглядывали вниз. Яковлевский выводок сгрудился в кучку, Сережа стоял впереди и прикрывал ладонью красное ухо.
– Только попробуй еще раз, падла, тронь моих детей, я тебе мозги вышибу, я тебе морду расхерачу – мать родная не узнает. Своей семьи нет, так к чужим лезешь, смерти нашей хочешь? Пошел отсюда, ублюдок, проваливай к херам!..