Машина ускорила ход, тряска малость поутихла. Водитель не лихачил, лишь пару раз перестроился из ряда в ряд и вроде ехал по правому. «Не торопится», – мелькнула догадка, и ее тут же сменила другая: некто не хочет привлекать к себе внимание. Страх подхлестнул, Илья до крови прикусил губу и принялся шевелить руками. Путы держались чуть ниже локтей, пальцы уже затекли и двигались еле-еле. Потом почувствовал слабое жжение и покалывание в самых кончиках от прилива крови, изогнулся назад и схватился за манжеты куртки. Потянул ее вниз, дернул, что было сил, весь взмок и пару раз терял сознание. Но куртка уже ползла вниз вместе с веревками, они скользнули к запястьям, и тут машина резко взяла вправо и остановилась. Илья замер, сжал через ткань рукоятку отвертки. От нее в таком положении мало толку, но все спокойнее, чем с пустыми руками. Снова накатило забытье, но Илья успел расслышать несколько слов:
– …ваши права и документы на машину.
Мужчина и женщина заговорили одновременно, их слова слились в сплошную кашу, Илье показалось, что он слышит Настин голос, и все исчезло. Потом гул и тряска вернулись, машина шла очень быстро. Илья дернул куртку за рукав и содрал его вместе с путами, зажал отвертку в ладони. Машина резко вошла в поворот, Илья приложился лбом о что-то твердое и потерял сознание. Когда очнулся, было тихо и спокойно, машина остановилась, пахло бензином и псиной, и откуда-то снова подмешивался кисло-сладкий приятный запах. Грохнула дверь, машина чуть покачнулась. Илью схватили за ноги, потащили куда-то. Воздуха не хватало, мешок прилипал к лицу, бедро горело, точно обожженное, и снова жутко мутило. Илья так и держал руки за спиной и уже в предобморочном состоянии вывалился на траву, перекатился на спину.
Раздались два приглушенных голоса, один приказывал другому убираться, а тот не соглашался. Они оба шипели где-то вверху, тонкий оказался ближе, человек несильно пнул Илью по ребрам, потом надавил ему коленом на грудь. Илья приподнялся, выдернул из-под себя руки, ткнул отверткой в темноту наугад и попал. Раздался крик, в котором было больше страха, чем боли, потом еще приглушенные крики, ругань, мат. Рукоять отвертки стала мокрой и липкой, Илья откатился вбок, врезался плечом во что-то твердое и сам едва не заорал от боли. Сел, выставил перед собой отвертку и прислушивался к каждому звуку, крутил головой, борясь с накатившей тошнотой. Захлопали дверцы, рыкнул мотор, и к этим звукам примешивался тонкий плач. Илья принялся сдирать с головы мешок, кое-как справился с ним, сорвал, вдохнул во все легкие. И привалился к березе, опустил отвертку – рядом было пусто. На траве остался след от колес, машина укатила.