– Я все понял, – сказал Илья, – не кричи, пожалуйста.
– Я не кричу. – Настя обиделась и удивилась одновременно. Но не отходила, все еще глядела на него в упор, точно искала на его лице признаки безумия.
– Общагу дадут, – сказал Илья, – или коммуналку. Потом квартиру, ты же сама сказала, что дом снесут.
Хотел добавить «туда ему и дорога», но сдержался. Мелькнуло что-то вроде жалости, ведь сам там почти два десятка лет прожил, и вот теперь дому пришел конец. «Все смертны», – он снова улыбнулся, взял Настю за руку. Девушка вздрогнула, точно от удара, резко повернулась. Такое лицо у нее Илья видел не так давно, когда буквально отбил девушку у многодетной шизофренички.
– Спасибо, – проговорил он, теперь сам глядя Насте в глаза. – Иди домой, мне надо отдохнуть. Увидимся.
Настя высвободилась, отошла к лифту. С лестницы раздался громкий голос и быстрые шорохи: медсестры гоняли курильщиков, и те, шаркая, хромая, разбегались по палатам. Настя потянулась к кнопке вызова, но отдернула руку.
– Можешь у меня пока пожить, – сказала девушка, – если хочешь. Так будет удобнее, чем в общаге.
Илья подошел к ней, девушка подняла голову, и они посмотрели друг другу в глаза. Девушка принялась застегивать куртку, «молнию» заклинило, и Настя зло дергала замочек, точно он был виноват во всем.
– Уверена? – негромко спросил Илья.
– Да. – Настя оставила застежку в покое. – Конечно. Тебя когда выпишут?
Договориться удалось лишь к вечеру следующего дня. Руссков взял с Ильи клятву, что тот ежедневно будет приходить на перевязки и предъявлять себя врачу.
– Мне проблемы не нужны, – в который раз повторил завотделением, выписывая Илье лекарства и наставления, что делать и как быть, если станет хуже. Тягомотина закончилась ближе к ужину, Илья собрал все свои бумаги, вытащил сумку из тумбочки и спустился по лестнице на первый этаж. Настя ждала на крыльце, открыла зонтик и взяла Илью под руку, хоть до остановки идти было всего ничего, каких-то сто шагов.
Дом выглядел как обычно, но это издалека. Уже на подходе стало ясно, что он не жилец: в третьем подъезде от последнего этажа до первого нет ни одного целого окна, кое-где наружу торчали выгнутые или рваные рамы, а поверх серого кирпича тянулись длинные пятна копоти. Второму подъезду, где обитала Федоровна, досталось меньше, там уцелели окна последних этажей, а вот Настин почти не пострадал, если не считать следов огня на стене.
– Странно, – девушка вместе с Ильей разглядывала дом, – взорвалось у нас в подъезде, а сгорело все в соседнем.
Она хотела пройти дальше, но Илья остановился. Глянул на груды битого кирпича под окнами первых этажей, на разбросанное повсюду обгоревшее тряпье, на затоптанную в грязь красно-белую ограничительную ленту. Постоял, поглядел и направился к своему подъезду. Настя пошла следом.