После съезда, действительно, некоторое количество желающих нашлось, в основном из среды деятелей культуры и партийных работников. Да и приток новых членов партии заметно сократился. Примечательный в этом плане разговор состоялся между Сталиным, мной и Кагановичем. Лазарь Моисеевич, старый соратник Сталина, вначале попытался от меня избавиться, хотя я в этой партийной дискуссии участия не принимал, он хотел говорить со Сталиным без свидетелей, но Сталин, жестом, меня остановил:
— Тебя это тоже касается, Андрей, так что посиди, послушай.
— Коба, зачем при нём? Он что, старый член партии?
— Нет, Лазарь, он тот, который будет после нас. Так что давай начистоту. Что наболело, то и говори.
— Мне не нравится, что происходят большие перемены, а ЦК партии узнаёт об этом постфактум. Всё решает ваша "пятёрка", куда вход остальным просто закрыт. Партия перестала влиять на государство, а государство: это вы.
— "Пятёрка" в чём-нибудь ошиблась? Парт и госконтроль установил, что мы нанесли какой-нибудь вред государству? Наши люди, из-за нас, стали хуже жить?
— Коба, ты ж меня знаешь, я никогда ни одного шагу не сделал, не посоветовавшись с партией! Всё всегда обсуждалось на Пленумах ЦК или на Политбюро. А сейчас?
— Времена изменились, Лазарь. Большая часть вопросов рассматривается на съезде, и становится Законом. А Правительство только исполняет закон. Политбюро, или "пятёрка" обсуждает вопросы стратегического плана или сиюминутные политические коллизии, возникающие в течение исполнения этого Закона. Привлечение большого количества людей в этом случае не требуется. Партия и её ЦК занимается тем, что подготавливает исполнителей или проводит разъяснительную работу среди населения, почему требуется то-то или то-то. Войну помнишь? Много я или Андреев с тобой советовались?
— Нет, ставили задачи: сколько, куда и в какие сроки. Если у меня возникали сложности, то либо меняли сроки, либо предоставляли дополнительные силы и средства.
— Ты знал, зачем требуется именно такое количество вагонов, полувагонов или платформ, какие части будут переброшены?
— Нет, конечно, это сведения не моего уровня. Только какие-то обрывки.
— То, что ты не знал этого, нам помешало выиграть войну?
— Нет, конечно, но то же была война!
— Так и сейчас она идёт! Только холодная: экономическая. Против нас самая крупная экономика планеты! США. Почему я или Андреев обязаны кому-то говорить, какие у нас планы по уничтожению экономики США? Что мы строим в том или ином районе, если это оборонный объект? А сведения могут попасть в совершенно чужие уши. Например, к Литвинову. Думаешь, что у него здесь никого не осталось? А через него к американцам. Кого ты собираешься контролировать? Уж коли вы нас выбрали на съёзде, утвердили, то извольте подчиняться, а не просить допустить вас к высшим секретам государства. Это и есть демократический централизм. Видишь вот этот чемоданчик?