Я заглянула в колодец, но даже с фонариком что-либо внизу было сложно различить. Позвала, Амелин не откликнулся. Не иначе, как музыку опять свою слушал.
— Принеси крепкие прямые палки, — деловито велел Якушин, привязывая к верхней ступеньке трос. — Нужно будет сделать шину.
Вокруг не было ничего подходящего, только гибкие ветви рябин и кустарники. Я вышла за калитку, пробралась немного вглубь и сразу же нашла несколько толстых сухих сосновых веток, поломанных во время снегопада. После чернильной темноты подземелья, безоблачная зимняя ночь казалась светлой и дружелюбной.
Подобрав самую большую ветку, я попробовала разломить её, но сил не хватило. Взяла другую, и тут, ни с того ни с сего, мне вдруг почудилось с левой стороны какое-то движение, я оглянулась, но среди молчаливых стволов и пушистых еловых лап — ничего, кроме едва уловимого ветерка.
Однако ощущение чужого присутствия всё равно не отступило. Не хватало, что бы приступ паники случился именно сейчас. «Никакого призрака нет», — сказала я себе. «Это всё Петров. А темноте не так уж я и нужна, раз она не тронула меня в подвале. Бояться нечего». Но подсознание сигналило об обратном. Сердце тревожно заколотилось. «Это от потери сил, от голода и нервного потрясения. Бояться нечего». Взяв охапку ветвей, я потащила их к колодцу.
К моему возвращению, Якушин уже сделал из простыни куль и, положив в него аптечку, повесил через плечо. Выбрав самую прямую ветку, он наломал из неё коротких палок, сунул их за пояс и начал осторожно спускаться в колодец.
Моей задачей было светить фонариком на ступени, а когда Якушин будет уже на дне, спустить его, привязав к тросу.
Но как только Якушин скрылся из виду, я снова, краем глаза уловила какое-то движение сбоку, на этот раз совершенно отчетливо. Вздрогнула, быстро
обернулась и оторопела.
Это был не призрак, не кабан, и даже не монстр. Хищный серый зверь стоял по другую сторону колодца и смотрел прямо на меня.
— Эй! — послышался из колодца голос. — Уснула что ли? Я ничего не вижу!
— Боже, Саша!
— Что ещё?
— Волк.
Настоящих волков я видела только в зоопарке, и там они, сытые и безразличные, со свалявшейся шерстью и поджатыми хвостами, выглядели обычными дворовыми собаками.
Этот же был некрупный, худой, с болезненно повисшей задней лапой и темным пятном запёкшейся крови на бедре, но от него исходило такое угрожающее напряжение, что я на миг даже дышать перестала.
Волк замер, низко наклонив голову, и неотрывно следил за мной.
— Охренеть, — только и смог сказать Якушин.
Я резко подалась назад, а зверь прижал уши, глухо заворчал, и тяжело волоча раненую лапу, начал медленно обходить колодец.