Вначале я даже не поверила глазам, потому что она была одета как нормальный человек: в обычную синюю блузку и школьную юбку, и накрашена тоже, как нормальный человек, и волосы просто забраны назад, в обычный хвост. Но потом на перемене ко мне примчалась Сёмина и подтвердила, что это действительно Кристина.
И мы пошли искать Петрова, чтобы рассказать ему, но вместо Петрова натолкнулись на завучиху, она намеренно преградила нам дорогу.
— Девочки, — нахмурившись, сказала она. — Так что же это получается? Что вы ни в чем невиноваты? И вы не доводили Ворожцову?
— Я же вам говорила уже, — ответила Настя. — Помните, когда ещё Тоня в розыске была, и полиция в школу приходила. Они же вам мои слова подтвердили.
— Ну, не знаю, — задумчиво протянула завучиха. — То ты, а то сама Ворожцова. Я с ней сегодня целый урок беседовала с глазу на глаз. Дикая история, я вам скажу. Поразительная. А ведь так по ней и не скажешь. Попрошу учителей, пока вам двойки не ставить. Пока.
— Спасибо, — сказали мы в один голос.
— А от такой ученицы нам, конечно, избавляться придется.
— Как избавляться? — не поняла Настя.
— Ну, как, сейчас закончит свой девятый и пусть катится на все четыре стороны.
Кто знает, чего она может учудить в следующий раз.
— Нет. Зачем? Не нужно, — запротестовала Сёмина.
Я никогда не видела Матери Терезы, но если бы она выглядела, как Настя я бы ничуть не удивилась.
— А вот это решать не вам, — завуч двинулась дальше по коридору, негодующе качая головой и приговаривая:
— Какая ужасная девочка. Какой страшный человек!
И мы видели, как по дороге ей попалась учительница физики и завучика не переставая качать головой, принялась ей что-то энергично втирать. И голова у физички вскоре тоже начала негодующе покачиваться. Было ясно, что к следующему уроку об этом будут знать все.
— Ну, наконец-то, — вздохнул с облегчением Петров, когда мы на большой перемене сидели все в столовой. — Амнистия.
— Угу, — Марков напихал за обе щеки кашу, и с трудом пережевывал. — Мне уже математичка сообщила, что пятерку в четверти выставит. Но я сказал, чтобы не вздумала.
— У тебя и так пятерка во всех четвертях и в году, — заметил Герасимов.
— За неё-то я и бьюсь. Если нахаляву поставит, то я перестану напрягаться и скачусь аж до четверки.
— А я даже не знаю, как себя вести, — пожаловалась Настя. — Со мной все резко стали разговаривать. Я к такому не привыкла. И про побег расспрашивают и про Ворожцову.
— Будут сильно допекать, зови меня, — предложил Петров. — Я им такое расскажу…
Мне же болтать с ними было некогда, нужно было срочно переписать конспект по обществознанию, который мне вдруг снисходительно дала одноклассница.