— Я-то остановлюсь, но дело не во мне. Не меня успокаивать нужно.
— Я уже поняла, что у тебя появился мальчик, но свои разборки вы вполне можете отложить до завтра.
— Нет, не можем, — я уже почти кричала. — Не можем, мама. Пусти, пожалуйста. У меня нет времени разговаривать.
— Я сказала «нет». Сейчас лучше тебе валерьянки принесу.
— Тогда я выпрыгну из окна!
— Это что ещё за новости? — мама ошарашено застыла на полпути.
— Если я сейчас не пойду, то с одним очень хорошим человеком, может случиться что-то очень плохое, и я себе этого никогда не прощу и тебе не прощу.
— И куда же ты пойдешь? — подал голос папа.
— Тут недалеко, пару кварталов. За кинотеатром.
— Ну, ладно, — вздохнул он. — Я тебя отвезу.
Мы доехали до дома Амелина минут за семь, и папа поднялся со мной.
Открыла нам Мила в таком коротком китайском халатике, что мне даже перед папой стало неудобно.
— Здравствуйте, — поздоровалась я, как можно вежливее.
Мила смерила меня колючим оценивающим взглядом с ног до головы, совсем другим, нежели тогда у подъезда.
— Извините, что поздно, но позовите, пожалуйста, Костю. Это очень важно. Очень-очень.
— Кости нет, — неприязненно ответила она и с интересом переключилась на разглядывание папы, — он уехал.
— А когда он вернется?
— Никогда.
— То есть как?
— А вот так. Он уехал с бабушкой в деревню и в Москву больше не вернется. Из-за тебя, — она хотела добавить какую-то гадость, но вовремя осеклась и вместо этого произнесла, — Тоня. Ты же Тоня?
— А когда они уехали?
— В половине десятого был поезд. Еле собраться успели. Устроила ты нам дурдом.
— А вы не могли бы дать мне его адрес? — оправдываться перед Милой было ниже моего достоинства.
— Не могла бы, — передразнила меня она.
— А что если мы это как-то проведем это в форме сделки? — подключился папа и тут же полез за кошельком. — В какую сумму вы могли бы оценить стоимость данного адреса?
— Он не продается, — зло процедила сквозь зубы Мила.
Удержаться я просто не могла.
— С каких это пор?
Тогда её зеленые глаза вмиг покраснели, рот перекосило, и она из хорошенькой женщины вмиг превратилась в жуткую бешеную фурию.
— Оставь его в покое, маленькая тварь. Чтоб ты сдохла!
Секунда, и дверь перед нашим носом с яростным грохотом захлопнулась.
Пока мы ехали обратно, папа усиленно заговаривал мне зубы про всякое отвлеченное, а как только пришли домой, закрылся с мамой на кухне.
После чего мама зашла ко мне в комнату и с негодованием спросила:
— Тоня, с кем ты связалась?
— Мама, пожалуйста, — я нырнула под подушку. — Я не буду ничего обсуждать. Не могу говорить. Ничего больше не могу. Меня больше нет. Ничего больше нет. Всё. Погаси, пожалуйста, свет и открой окно, я хочу умереть в темноте и холоде.