На подколки по поводу роста я уже давно не реагировала, но узнать, что Герасимов иногда даже пытается шутить, было забавно, о чем я ему тут же и сообщила.
Тогда Амелин услужливо подставил локоть, но я предпочла нелепо болтаться целую остановку, потому что если я маленькая, то это не значит, что беспомощная. Однако от предложенного наушника не отказалась и, хотя его музыкальная подборка не отличалась позитивом, это было лучше, чем слушать невнятный многоголосый человеческий гул.
Стоило нам перестать суетиться и куда-то бежать, в голове тут же вспыхнула красная предупреждающая лампочка: не совершаю ли я ошибку? Не поступаю ли глупо и несправедливо по отношению к моим родителям?
В конце концов, я даже не знаю, как бы они отреагировали на всю эту историю с Кристиной, расскажи я им сама. Хотелось думать, что они всё же встали бы на мою сторону, но у них было столько своих проблем.
В своё оправдание сказала себе, что оставила им записку аж на двух тетрадных страницах. Мои родители молодые и в какой-то степени современные, они должны понять. И потом, я пообещала вернуться сразу, как только всё это закончится. Да и с их напряжённым графиком они, возможно, и заметить не успеют, что меня нет.
— Любишь Пласов? — расслабленный голос Амелина неожиданно выдернул меня из раздумья.
Я прислушалась. «Protect me from what I want»[1] — трагично стонал Брайн Молко.
— Нет, — сказала я просто из вредности. — Занудная слезодавилка для мазохистов и любящих всплакнуть девчонок.
На самом деле, было время, когда я их слушала. Я ещё много чего слушала, и мне много чего нравилось, но музыка — вещь очень личная, и если рассказывать всем подряд о своих вкусовых предпочтениях, то это почти, как позволить залезть к тебе в голову, а то может и глубже.
— А ты типа не плачешь?
Он иронично улыбнулся и наклонился ближе, чтобы лучше расслышать ответ, отчего вьющаяся мелированая челка занавесила пол-лица.
— Не плачу, — ответила я довольно твердо. — Слёзы — признак распущенности и слабости.
Это было почти правдой, но злило то, что он ещё и с этим полез. Как будто людям своих проблем не хватает.
— Неужели ты так легко со всем справляешься? Неужели не бывает просто необъяснимо тоскливо на душе?
За волосами глаз почти не было видно, а по то ли насмешливой, то ли печальной улыбочке понять, к чему клонит, не получалось.
— Я уже говорила, что мне эти ваши беспричинные, надуманные терзания не близки. И перестань докапываться! Я слушаю «лабутены», «мертвые найки», и мне на всё плевать.
— Хорошо, — послушно согласился он и выпрямился.