— Саша, сделай, что-нибудь, — в конце концов, попросила я, когда мы в течение получаса взволнованно наблюдали за этими припадками. — Ты же врач.
— Спасибо за комплимент, — грустно улыбнулся он, — но без лекарств даже дипломированный доктор не может ничего сделать. А таблеток у нас нет. Потому что мы — идиоты.
— Вот если бы был коньяк, — сказал проснувшийся и подключившийся к нашим переживаниям Петров, — то можно было бы народными средствами полечить. У меня мать с тёткой всегда так лечатся.
— Коньяк нужно было пить сразу, как только пришли, чтобы организм прогреть, — сказал Якушин. — А сейчас градус никак нельзя поднимать. Даже чаем.
— Но что-то же можно наверняка сделать? Вас же там учат оказанию первой помощи и всякому такому.
— Ага, — услышав мои слова, Якушин немного повеселел, — а ещё колдовству и магии. Ладно, сейчас приду.
Не одеваясь, он выскочил на улицу и почти сразу вернулся с алюминиевым ведром, доверху наполненным снегом, и скомандовал:
— Тоня, давай, туда к себе лезь. И подушкой накройся. Сейчас тут операция будет проходить. Не для слабонервных.
— Но я не слабонервная и могу помочь.
— Это даже не обсуждается. Петров, иди сюда, заткнешь уши Сёминой. Ты, — он ткнул в Маркова, — мне поможешь. Я буду держать, а ты снегом натирать. Понял?
— Вроде, — озадаченно протянул Марков, нехотя поднимаясь с дивана, где всё ещё спал Герасимов и подходя к железной кровати. — Только ничего, что у него жар, а мы его снегом?
— Это единственное, что можно сейчас сделать. Или это, или просто ждать, не поднимется ли температура выше. А поскольку градусника у нас нет, то это становится опасно, — Якушин закатал рукава рубашки, как заправский хирург.
— Неужели люди и в наше время умирают от высокой температуры? — недоверчиво спросил Петров, вылезая из-под одеяла. Он, как переоделся в васильковый спортивный костюм, когда пришли, так в нем и спал.
— Белок в крови сворачивается при сорока двух градусах и всё. Привет. А температура от того, что организм борется с раздражителями и в этой борьбе никогда не останавливается, — произнося это, Якушин выглядел очень серьёзно и совсем взросло, я так и представила его в белом халате и стетоскопом через шею.
Петров задумался, я тоже, а Марков строго и по-деловому сказал:
— Тогда давай быстрее натирать, а то снег весь растает. Ща, только очки сниму.
И я послушно полезла на печь, легла и прикрыла глаза.
— Если мы это будем делать прямо на кровати, — послышался деловой голос Маркова, — то всё кругом будет мокрое. Давай, может, на пол его?
— Давай, — согласился Якушин.