Не знаю, на какие рычаги еще нажимала оскорбленная мать, но после выходных я с удивлением обнаружил, что мой заведующий и начальник кафедры дали заключение, что Вася совершенно нормальный и помещение его в психиатрический стационар ошибочно, а вернее сказать, незаконно.
Кроме того, выяснилась такая интересная деталь, что я уже три дня исполняю обязанности заведующего отделением, поскольку сам он находится в отпуске.
Говоря по-простому, я припух и сначала не понял, зачем такие сложности. Ну нормальный Вася, ладно, но достаточно было указать, что я добросовестно заблуждался, и все.
Потом сообразил: сутки-то он провел у нас, и если начальник кафедры может откреститься, ему показывают далеко не каждого поступившего, то прямая обязанность завотделением смотреть всех новеньких. И как объяснить, почему он сразу не распознал нормального человека?
В истории я записал стандартную фразу: «Осмотр совместно с заведующим отделением», а фамилию не указал. Она у него была очень длинная, и мне всегда было лень ее писать.
Значит, этим завотделением мог быть кто угодно, в том числе и я сам.
В итоге Васю выпустили домой, а за мной пришли. Вменили статью 128: «Незаконное помещение в психиатрический стационар», а поскольку я, оказывается, в тот момент исполнял обязанности заведующего отделением, то часть вторую, то есть с использованием служебного положения.
Мамаша была настроена решительно и добивала меня по полной программе, используя все ресурсы.
Под этим флагом ей удалось осуществить давнюю мечту и выгнать Веру из дома. Как же так, эта гадина, пытавшаяся погубить ее «сыночку» и, на минуточку, собственного единокровного брата, не имеет права дышать, а не то что жить в одной квартире с пострадавшими от нее!
Вера пошла к моей матери, но та тоже праведно негодовала и даже не дала ей ничего из денег, что я скопил, хотя я просил об этом.
Вера сняла двенадцатиметровую комнату в огромной коммуналке без ванной и стала бороться за меня.
Но все усилия оказались бесполезны. Я попал на волну свободы мысли. Граждане хотели знать, что имеют право быть такими, как хотят, без опаски, что за ними приедет черный воронок или психиатрическая бригада.
Отечественная психиатрия хотела, чтобы мировая общественность забыла о ее темном прошлом, когда шизофрениками объявлялись все инакомыслящие.
Как раз приняли пресловутый закон о психиатрической помощи, и мое дело стало превосходной иллюстрацией к тому, что будет, если его не соблюдать.
В общем, показательный процесс надо мной как нельзя лучше удовлетворял требованиям прогрессивной общественности.