Что ж, тетушка была приятно взбудоражена приключением и светилась любопытством и доброжелательством, поэтому Зиганшин оставил Лизу разбираться с ней, а злобного наставника забрал к себе в кабинет.
Сначала беседа не клеилась, Ян Александрович был твердо убежден, что полиция третирует мирных граждан, равнодушно взирая на бесчинства настоящих преступников, и мнения своего не скрывал. Но когда Зиганшин признался, что Георгий Шелест возможно причастен к смерти его сестры, Натальи Терентьевой, Колдунов совершенно переменился.
Увидев в глазах профессора сочувствие, Мстислав Юрьевич едва не расклеился, и Ян Александрович деликатно отвел взгляд.
Вроде бы он не утешал, и не обещал, что все пройдет, и не советовал «держаться». Нет, Ян Александрович просто встал рядом и сказал, что в душе человека есть такой уголок, где живут его ушедшие родные. Иногда они напоминают о себе острой болью утраты, а иногда дарят счастливым воспоминанием, но всегда приходят на помощь в трудный час.
Глубокоуважаемый Мстислав Юрьевич!
Я взял на себя смелость написать Вам, потому что мысль, что Вы будете считать меня убийцей Вашей сестры, крайне мне неприятна. Я натворил много дел, но в этом не виноват. Я расскажу Вам, как все было на самом деле, и, надеюсь, Вы извините мне лирические отступления и лишние подробности, ибо вынужденно начинаю новую жизнь, и, пока не обзаведусь новыми знакомыми, Вы остаетесь моим единственным собеседником. Вам должны быть хорошо известны обстоятельства, приведшие меня на скамью подсудимых, и то, что произошло следом. Мне больно об этом писать, поэтому, если Вы выяснили не все, поднимайте официальные документы или дождитесь посылки, которую я попросил отправить на адрес Вашего отдела. В посылке содержится тетрадь, где все изложено достаточно подробно.
С детства я терпеть не мог сказку про гусей-лебедей, а из-за нее и все остальные русские народные сказки. Понимал, что это непатриотично и вообще нехорошо, но ничего не мог с собой поделать, один только вид пухлого красного томика с золотыми буквами наводил тоску, и я никогда не открывал его по доброй воле. Причину своей идиосинкразии я понял только в зрелом возрасте, когда случайно зацепил взглядом транслировавшийся по телевизору мультфильм. Я понял, что в этой сказке детей призывают унижаться и угождать, понимать себя не как личность, а как автомат для оказания услуг, и что их нужды в любом случае менее важны, чем нужды других. У девочки украли брата – вполне достаточное основание всем броситься его вызволять, без просьб и унижений, но встреченные девочкой положительные персонажи блюдут прежде собственную выгоду, даже в такой критической ситуации, как похищение ребенка, и обещают помогать только после того, как девочка докажет свое доброе сердце и лояльность к вышестоящим.