Ноги нет выше колена, так что хирургом он работать больше не сможет ни при каких обстоятельствах. Инга забегала к нему и, не тратя времени на утешения, сухо проинформировала, что пост завкафедрой останется за ним, и если он не сможет оперировать по состоянию здоровья, то пусть подберет себе сильного второго профессора, а сам сосредоточится на науке, преподавании и административной работе.
Руслан пожал плечами. Оба они понимали, что это будет профанация, а не работа. Если ты главный, то ты тот, кого можно в любую минуту позвать на помощь. Как будет выглядеть, если у кого-то из его докторов не будет получаться сложная операция, а начальник станет прыгать на костылях вокруг операционного стола и давать идиотские советы? Педагогическая деятельность… Если хочешь вырастить специалиста, равного себе, ты должен отстоять с ним тысячи операций, чтобы сначала он ассистировал тебе, а потом ты ему. Мастерство передается из рук в руки, а не через разглагольствования перед классом.
Нет уж, гораздо безопаснее для общества будет, если он превратится в тихого алкоголика, живущего на пенсию по инвалидности.
Руслан вздохнул. Наверное, есть другие врачебные специальности, не требующие такого здоровья, как хирургия. Можно переучиться на рентгенолога, например. Или хоть на психиатра, слава богу, блат серьезный есть в этой специальности. Нет, на психиатра, пожалуй, нельзя. Макс рассказывает, постоянно приходится заламывать буйных, а куда ему теперь в драку на одной ноге…
В тридцать шесть лет начинать с нуля… Какую бы специальность он ни выбрал, это два года ординатуры, то есть жизнь на одну инвалидскую пенсию. И, кстати, бесплатную ординатуру он уже у родины взял, так что теперь обучение только за свой счет. А счет этот, увы, пуст.
Из активов осталась только машина, которой пользуется в основном Макс, и отбирать ее теперь, чтобы продать, как-то не очень хорошо.
«Вот если бы я не послушал Ингу с Колдуновым, сейчас бы уже лежал в уютном гробике, и ничего бы меня не волновало, – думал он с тупой тоской, – а теперь приходится в эту суету снова… Главное, еще температура упала! В жару хоть побредить можно было, а тут, пожалуйте, Руслан Романович, принимайте реальность, как она есть. Валяйтесь теперь, как обломок кораблекрушения, и думайте, куда себя приспособить».
Все же, наверное, голова его еще не совсем пришла в порядок, потому что он то принимался высчитывать, сколько получит по больничному, то перебирал в уме врачебные специальности, а потом вдруг вспоминал о лыжах, стоящих в кладовке, когда-то красных, но давно облезлых, с лихо изогнутыми носами, упакованными в специальный холщовый мешочек.