Такой стиль жизни был явно не по мне.
Нет, становиться на скользкую, а главное, не приносящую успеха дорожку Вероники я не собиралась.
Излишней щепетильностью я не отличалась, тут Ника ошибалась. Меня, разумеется, мама воспитывала, как восторженную, чистую и честную девочку, готовую сколько потребуется ждать настоящей любви, а затем посвятить ей всю жизнь.
Вот только… вот только после случившегося с Саньком я словно погрузилась в какой-то кокон, напрочь лишилась всех чувств. Отныне все, связанное с любовью, отчаянно меня пугало…
Моя эмоциональная апатия распространялась на все, что касалось отношений между мужчиной и женщиной. Что-то внутри меня захлопнулось в день его смерти – захлопнулось, вероятно, навсегда. Влюбленность, привязанность, страсть, близость теперь навсегда ассоциировались для меня со страшной, сокрушительной, выворачивающей нутро болью, которую мне пришлось тогда испытать.
И этой боли я отчаянно боялась.
Я подсознательно отметала все, даже самые робкие мысли и предположения о том, что могла бы когда-нибудь кого-нибудь полюбить…
Временами я размышляла о том, что все равно в жизни мне так или иначе придется контактировать с мужчинами, раз уж я не собираюсь немедленно уходить в монастырь.
Но…
Но почему бы в таком случае не использовать эти отношения для достижения своих целей, как советует Вероника? Раз уж никакой эмоциональной вовлеченности я для себя не допускаю ни под каким видом. Вот только… Если уж я и решусь на такое, то не стану размениваться, как она, а буду действовать умно, тонко и наверняка. Как говорится, воровать – так миллион!
Наша известность постепенно набирала обороты. Конечно, звездами российской (не говоря уж о мировой) сцены мы пока не стали, однако за «Black Cats» закрепилась слава группы для знатоков, понимающих в музыке людей. И на наши выступления стала являться несколько другая публика, не только полупьяные и накокаиненные «хозяева жизни», которым по большому счету было плевать, кто там ходит по сцене и мурлычет в микрофон, лишь бы было задорненько и побольше обнаженного тела. Теперь на наши все еще весьма небольшие, камерные концерты являлась модная молодежь, гордящаяся близостью к московской богеме, разные удачливые и непризнанные поэты, интеллектуалы, авангардные художники.
Мне было двадцать, когда Панкеев посчитал наконец, что известность наша уже достаточно широка, чтобы организовать нам первые заграничные гастроли.
Правда, замахнулся для начала всего лишь на Израиль, верно рассудив: если куда и могли просочиться отзывы о нас, то, вероятнее всего, в место наибольшего скопления наших бывших соотечественников.