«Как бы он ни вел себя со мной, – напомнила я себе. – Каким бы ни хотел казаться, я точно знаю, что ему нет никакого дела до моего будущего, что в опасной ситуации он, не задумываясь, подставит меня под удар. При любом удобном случае предаст меня».
Я усилием воли задавила свои рефлексии и приступила к осуществлению задуманного.
На следующий день старик прибыл к нам в отель без пятнадцати шесть. Очень важный – даже вытертую неопределенного цвета шляпу нацепил на плешивую голову. Миша, как и было условлено, понтовался, брезгливо кривил губы, рассматривая сережки, казавшиеся такими маленькими на его широченной ладони, фыркал и торговался. Я же всеми силами изображала взволнованное нетерпение. Ходила вокруг него, стискивала руки, вздыхала, прикусывала губу, делала жалобные глаза. Мне это было легко: у меня и в самом деле в груди скребло от тревоги.
Что, если все сорвется? Если не выйдет?
Вдруг Миша догадается, что я задумала?
Что, если он уже знает?
Почему он так странно взглянул на меня минуту назад? Отыгрывает роль невежественного нувориша или?..
– Да я тебе отвечаю, это туфта какая-то, – протянул Миша. – У нас в Кемерово на ювелирном заводе лучше делали.
Я метнулась к столу, подхватила сережки и с прозвеневшими в голосе слезами проговорила:
– Но ведь они так подойдут к моему серебристому платью от «Прада»! Светка Майорова на презентации сдохнет от зависти, когда увидит. Давай я тебе покажу, милый! Давай? Ну, пожалуйста-пожалуйста!
Старик было встрепенулся протестовать, но он явно слишком боялся, что сделка сорвется.
Миша вальяжно повел подбородком и прогнусил: «Ну ладно, давай, покажись». Старик возражать против того, что я собираюсь вынести серьги в другую комнату, не решился. Потащился было за мной, но я обернулась к нему от двери, рассмеялась и лукаво погрозила пальцем:
– Ах, какой шалун! Сюда нельзя! – и вышла в спальню.
Теперь действовать нужно было быстро. И по возможности бесшумно. По договору с Мишей я должна была вернуться в гостиную не раньше чем минут через семь, когда старик окончательно изведется, изнервничается и согласиться уступить серьги подешевле. Значит, минут десять у меня было – раньше бить тревогу Миша не станет.
Я быстро сунула серьги в тайник, выдолбленный в каблуке туфель, затем метнулась в смежную со спальней ванную комнату. Здесь, в задней части помещения, почти незаметная за рядами белоснежных гостиничных полотенец, была запертая дверь в коридор, должно быть, использовавшаяся для служебных целей горничными.
Сейчас дверь эта была приоткрыта.
Я выскользнула в нее. В гостиничном коридоре для персонала, пустынном и простом, без ковров и золоченых светильников, которыми украшены были помещения для гостей, переминаясь с ноги на ногу и испуганно оглядываясь по сторонам, топтался Костик.