Протянутые между деревьями тряпичные навесы призваны были защитить местных обеспеченных собаководов от солнечного жара. Полосатые края их, казалось, улавливали малейшее колебание воздуха и принимались трепетать и подрагивать, от чего на дорожках клуба ползали, посекундно меняясь, причудливые темные тени…
Здесь было хорошо.
Так хорошо, как в раю в первый день творения. Я же была змеем искусителем, пробравшимся в этот райский сад, чтобы заполучить в свои сети одного из его обитателей.
Передав щенка Грише, я неторопливо перемещалась по дорожкам якобы в поиске здания администрации, с руководителями которой успела предварительно созвониться и договориться о передаче им щенка.
На самом же деле я осторожно вглядывалась в каждого встречного, пытаясь отыскать глазами Радевича.
Члены клуба выгуливали своих питомцев на специально оборудованных площадках и препоручали их профессиональным инструкторам. Некоторые посетители просто сидели на расставленных под деревьями плетеных креслах и о чем-то беседовали, потягивая прохладительные напитки.
Радевича видно не было.
Гриша безмолвной тенью следовал за мной. Он, разумеется, о моем плане ничего не знал. Я же позаботилась о том, чтобы в нужный момент у него оказались заняты руки.
Для сегодняшнего спектакля наряд я выбрала тщательно. Простая белая рубашка эффектно смотрелась в прошлый раз – особенно расцвеченная алыми каплями крови. Для сегодняшнего шоу я создала другой образ – хрупкий и женственный.
Тем ярче будет контраст, тем сильнее изумление!
Именно поэтому, собираясь в клуб владельцев алабаев, я надела легкое темно-синее платье, оставлявшее открытыми шею, ключицы и руки, подчеркнула запястья тонкими браслетами, а волосам позволила свободно струиться по спине.
Итак, декорации собраны, актеры на своих местах, шоу начинается.
Девочку я увидела минут через пятнадцать.
Она стояла под пальмой, держала в одной руке поводок, другой подносила к уху мобильный. Я узнала ее – фотографии, предоставленные Володей, вполне отражали реальность.
Довольно высокая для тринадцати лет, тоненькая, хрупкая. Еще по-подростковому неловкая, но изо всех сил старающаяся казаться взрослой. Одни босоножки на высоких каблуках чего стоили. Ее ноги смотрелись в них какими-то ломкими, неуклюжими. Казалось, они вот-вот неловко разъедутся в стороны, как у новорожденного олененка Бемби, и девочка шлепнется на идеально выстриженный газон. Лицо у нее было неправильное – чуть курносый нос, крупный подвижный рот, маленький подбородок – но удивительно обаятельное. Доставшиеся ей от отца большие темные проницательные глаза придавали ему какое-то не по детски вдумчивое выражение.