– Да уж, было бы странно, если бы ты стала рассуждать по-другому, – заметила колдунья. – До боли знакомые слова.
– Между прочим, было время, когда и я верила в большую и светлую любовь.
– Да ладно! Ты?
– Да, я. Молодая тогда совсем была, глупая. Верила, что найду мечту всей своей жизни, а вместе с ним обрету и себя. Я так долго искала своего молодого человека… Были первое расставание и первая боль. Помню, как я торопливо шла по улице. Как мне было холодно, как я вытирала слёзы и больно царапала себе руки ключами. Тогда мне казалось, будто меня изнутри выскребали лезвием и обожгли раскалённым железом душу… Это было полное сумасшествие. Хотелось вызвать врача и попросить его вколоть мне в сердце новокаин… А быть может, выписать средство от любви. Но я понимала, таких микстур не бывает. Я не могла думать, что наши отношения кончились. Я ненавидела весь мир Мне хотелось кричать так, чтобы все застыли как вкопанные и заткнули уши… Было страшно думать, что больше не будет тех дней, тех слов и тех завораживающих огней ночного города, когда мы были вместе. Я шла и не видела куда, слезы текли по моим щекам, но я не вытирала их. Если бы меня в тот миг сбила машина, я бы с благодарностью приняла смерть. Вокруг меня была холодная черная пустота. Дома я взяла в руки бритву…
– Дура, – вздохнула Антонина. – Из-за мужика на тот свет отправляться – последнее дело. Не оценит…
– Знаю. Молодая была. Сейчас бы покрутила пальцем у виска, но ведь тогда мозгов просто не было. Это потом я стала сукой. Да, сукой! Меня так называли многие. Но ведь если разобраться, кто такая женщина-сука? Это стерва, умеющая казаться ангелом. Сколько раз меня называли подобным словом – не сосчитать. Чаще всего за то, что я никому не верю, за то, что моё сердце прочно закрыто и я уже никого не смогу отогреть своим душевным теплом. Моя любовь всегда была лжива. Никому не положено знать, что у меня на душе. Если я и открываю свою душу, это ничего не значит, просто сплошной обман. Моя душа изменчива и прихотлива, принимает любую форму в зависимости от обстоятельств. Наиболее комфортно я чувствую себя, надевая маску безразличия. Я стараюсь беречь душу и уже давно живу по принципу: «Не люби никого, и ты будешь нравиться всем. Посылай к чёрту весь мир, и тобой будут восхищаться». Я научилась не чувствовать боли – ни физической, ни душевной. Так легче жить.
Я замолчала, взволнованная своими откровениями. Антонина не нарушала тишину, только вздыхала тихонько. Видимо, понимала, что я ещё не выговорилась. Мудрая всё-таки тётка!