Снаружи звуки стали ярче, прозрачнее, обволокли звенящим покрывалом. Где-то наверху тоненько завывает женщина, всхлипывает, заходясь рыданием, гулко грохочет металл, кто-то истошно вопит. Раз за разом раздаются размеренные удары, словно кто-то обнаружил каменную блоху, и упрямо пытается прибить молотом. Крики то нарастают, то прерываются, но раз за разом, упрямо и страшно, среди прочих звуков выделяется угрожающее рычание, чуждое и жуткое в непривычных слуху лязгающих вибрациях.
- Иглошерстни, они ворвались в деревню! - воскликнул Бегунец в ужасе.
- Но, как, ведь мы заперли врата? - сдавленно отозвался Зубило.
Шестерня сплюнул, проворчал:
- Врата эти только задницу чесать. Секиру Прародителя вашему кузнецу в печень. Пошли, разберемся.
Вслушавшись в доносящееся сверху рычанье вперемешку с проклятьями, Бегунец воскликнул:
- Наверх, там нуждаются в помощи!
Однако, проклятья затихли, а миг спустя, откуда-то сверху пролетело грузное тело, с чавканьем впечаталось в камни внизу. Проводив несчастного взглядом, Шестерня задумчиво произнес:
- Похоже, уже не нуждаются.
- Тогда идем вниз!
Зубило кивнул на лестницу, где, в десятке шагов, внизу, пещерник боролся с иглошерстнем. Раскрыв челюсти, и намертво вцепившись в сапог жуткими костяными крючьями, иглошерстень тащил добычу вниз, к выходу. Истошно вереща, мужик размахивал руками, хватаясь за все, до чего мог дотянуться, но пальцы не выдерживали, срывались, и несчастный съезжал все ближе и ближе к распахнутому зеву врат, где, пришедшие на помощь собрату, уже поджидают прочие твари, готовые наброситься, растерзать, разметать еще трепещущие кровавые ошметки.
Народу все пребывало. Высыпавшие из корчмы посетители махали руками, бестолково перетаптывались, наперебой советовали, но, косясь на жуткую тварь, не спешили прийти на помощь. Зубло зарычал, рванулся, в несколько прыжков преодолев разделяющие ступеньки. Нож прыгнул в руку, угрожающе уставился на противника. Рядом зашуршало, сбоку возникло побледневшее лицо Бегунца, что выставил нож перед собой, донесся дрожащий голос:
- Уверен, что сдюжим?
- Сдюжим, чай не впервой, - выдохнул Зубило сдавленно. - Возле кузни же сдюжили. А ведь там потяжелее было...
Глядя, как помощники замерли перед иглошерстнем в угрожающих позах, Шестерня брезгливо скривился. В желудке, разбавленная хмелем, колышется похлебка; в мышцах, оставшись от работы, разлита приятная слабость; свежий прохладный воздух потоком вливается в легкие. Наверняка и парни испытывают то же, не может быть чтобы не испытывали. И на тебе! Нет, чтобы просто наслаждаться жизнью, нужно обязательно ввязаться в драку, да не с орясиной, пусть даже в полтора раза больше и кулаками, что твоя голова, а с жуткой опасной тварью. Ну сожрет одного, ну утащит другого. Только и дел. Все воздух чище, да и места больше. Родные съеденного сами же потом и поблагодарят... Так ведь нет. Ну что за настырность?!