Хрущев. От пастуха до секретаря ЦК (Емельянов) - страница 41

Пропагандистская версия, упрощенно изображавшая победу Красной Армии, убеждала многих неискушенных в истории красных командиров в том, что прежняя история России завершилась и началась новая жизнь, не имеющая ничего общего с прошлым. Поэтому все устои российского общества подлежали уничтожению или осмеянию. Тысячелетняя религиозная культура России представлялась многим массовым умопомрачением, от которого надо было как можно быстрее освободить людей. Правовые нормы, моральные правила прошлого отбрасывались как путы, сдерживавшие движение страны вперед.

Их правовому и моральному нигилизму способствовало то обстоятельство, что красные командиры осваивали азы марксистской теории не по первоисточникам, а по письменным работам и речам Бухарина, Троцкого и других. Хрущев на всю жизнь запомнил речь Бухарина, которую он услыхал в 1919 году. В своих мемуарах он писал: "Мое поколение воспитывалось на "Азбуке коммунизма", написанной Бухариным… Это был почти официальный документ, по которому рабочие в кружках обучались реальной азбуке коммунизма".

Хотя Ленин перед смертью написал, что марксизм Бухарина – "схоластичен", а "небольшевистские взгляды Троцкого", которых он придерживался до 1917 года, "не случайны", в первые советские года пропаганда изображала этих руководителей великими теоретиками Советской страны. И Бухарин, и Троцкий видели в "военном коммунизме" и милитаризации труда высшее достижение общественного развития. В своем произведении "Экономика переходного периода" Бухарин провозгласил, что "пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью… является методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи".

Для этих новоиспеченных властителей дум советского общества было характерно и нигилистическое отношение к дореволюционному наследию России, взятое из представлений западноевропейской социал-демократии о безнадежной отсталости России. Особенно в этом отношении старался Троцкий, который утверждал, что Россия по своей географической и исторической природе обречена на отсталость, а российская культура представляет лишь имитацию высших достижений западноевропейской цивилизации. Новые большевики 1918 – 1920 годов на веру принимали эти утверждения, так как зачастую в силу своей необразованности не знали ни истории России, ни ее культуры.

Они верили, что победа мировой революции – дело ближайших лет. Увидев, что революция сумела превратить "голодных, разутых, раздетых" красноармейцев в великую силу, и догматики от марксизма, и такие большевистские неофиты, как Хрущев, верили в возможность повторения подобных революций в других странах мира, исходя из убежденности в полном сходстве процессов, совершавшихся в то время в России и в других странах мира. Как герой песни Светлова, миллионы красноармейцев были готовы идти освобождать "крестьян" из "Гренадской волости".