И тут кто-то потянул Чучина за рукав.
Перед ним стоял черноволосый парнишка в холщовой курточке без рукавов.
— Дяденька, вам сапоги, нужны? Хорошие. Из мягкой кожи. Выделка отличная. Загляденье.
Иван рассеянно покачал головой.
— Но ведь ваши-то совсем стоптались. У моего дяди лавка здесь рядом, два шага пройти, — не унимался мальчишка. — Совсем дешево отдаст — почти задаром.
Назойливость мальчишки вывела Ивана из задумчивости.
— Говорят тебе — не нужны мне сапоги. Отстань, — повысил он голос.
— Мне чего, я как лучше хотел, — обиженно засопел мальчишка и исчез.
Иван поискал глазами Тахира и наконец заметил его — старик подходил к минарету Мирхараб. Отсюда муэдзины пять раз в день созывали мусульман на молитву в мечеть Калян. Сложенный из обожженного кирпича, этот минарет был самым высоким и красивым во всем Туркестане. Иван прочитал недавно, что в средние века с этого минарета сбрасывали на каменную мостовую приговоренных к смерти.
Сцена, которую Чучин наблюдал на площади Регистан, насторожила его. Почему в вагоне Тахир притворился, что не знаком с толстяком? Почему он советовал Ивану остерегаться рябого? И кто этот странный толстяк? Зачем ему понадобилась комедия с переодеванием?
Чем больше Иван размышлял, тем больше склонялся к мысли, что все это неспроста. Он попытался припомнить детали разговора со стариком в поезде, но и они не помогали найти ответ. И теперь уже даже словоохотливость старика стала вызывать у Ивана подозрения.
Посоветоваться с командиром гарнизона? Но какими фактами Иван располагает? Чего доброго, засмеют… А может, рассказать обо всем как бы невзначай? А уж там видно будет…
Иван колебался до самого вечера, все никак не мог ни на что решиться. За ужином зашел разговор о последней крупной боевой операции — разгроме банды Усман-бека, остатки которой скрылись в Афганистане.
— Если бы не ребята Плетнева, всем нам была бы крышка, — окая, рассказывал худой долговязый красноармеец, для убедительности пристукивая по столу кулаком.
Услышав знакомую фамилию, Иван прислушался. А долговязый тем временем продолжал:
— Расположились мы на ночь в кишлаке. Ну, кишлак как кишлак, тихий такой… Да и встретили нас нормально — в дома пустили на ночь, накормили. Выставили часовых, собираемся уже спать ложиться. Вдруг вижу, Плетнев со своими ребятами о чем-то шушукается, — а их всего четверо было, чекистов-то. Пошептались — и быстро по домам разбрелись. Один заходит к нам — слово за слово, хозяина к столу приглашает, какие-то байки рассказывает, а сам, вижу, во все углы заглядывает. Потом шепчет мне: «Не спускай с хозяина глаз, я мигом». И пропал.