Когда караван прибыл в Мазари-Шариф — город, потонувший в садах и виноградниках, первое, что бросилось в глаза Чучину, — невероятное множество цветов. Цветы были в руках у женщин, гирлянды цветов украшали ворота домов и лотки торговцев на вытянувшемся вдоль улицы базаре.
Появление необычного каравана вызвало оживление. Отовсюду стекался народ, чтобы посмотреть на русских, везущих важный груз для досточтимого эмира. На крышах домов стояли закутанные с головы до ног женщины. Со всех сторон слышались приветствия.
Человек, тянувший за собой на веревке осла с двумя корзинами, полными продолговатых мускусных дынь, остановился и что-то громко кричал. Чучин помахал ему рукой. Человек взял лежавшую на дынях охапку цветов и бросил Ивану, но тут же испуганно отшатнулся, потому что один из сопровождавших караван всадников направил на него своего коня и угрожающе поднял камчу. Пальцы у Чучина сами собой сжались в кулаки.
— Как можно так обращаться с людьми? — возмущенно повернулся он к Камалу.
Тот обменялся парой гортанных фраз с ехавшим рядом офицером охраны, а затем коротко объяснил Чучину:
— Говорят, таков приказ — конвой должен охранять вас от нападений и оскорблений.
Иван взглянул на гвардейца. Высокомерие его напомнило Чучину спесь царских офицеров. Сдернув с головы фуражку с красной звездой, Иван замахал ею в воздухе, приветствуя жителей Мазари-Шарифа — простых афганцев, гостеприимных, как и все простые люди земли.
Отряд проследовал через весь город и остановился в старом караван-сарае. Когда слоны, верблюды, лошади вошли в просторный посыпанный песком двор, ворота немедленно закрыли. Створки ворот скрепили массивной цепью с большим ржавым замком. Перед воротами выставили двух часовых. Они маршировали взад и вперед, перед тем как круто повернуться, с громким стуком ударяли о землю прикладами ружей.
— Охрана надежная, — улыбнулся Камал, поймав взгляд Чучина, придирчиво осматривавшего внутренние строения караван-сарая.
Через весь двор протекал широкий арык, у которого росли старые раскидистые чинары. Небольшую беседку окружало несколько персиковых и абрикосовых деревьев. Всюду было чисто убрано.
Гоппе, Чучину и фельдшеру отряда Фатьме отвели по небольшой комнатушке-худжре. Остальные участники экспедиции разместились по четверо-пятеро.
— Нет, — заглянув в свою комнату, сказал Гоппе, — так дело не пойдет. Мы как баре какие-то жить будем, а остальным ютиться придется. Ты не станешь возражать, — обратился он к Чучину, — если мы с тобой и с Логиновым в одной комнате поселимся? Все-таки ребятам немного легче будет.