— То-есть, возможность женщины получать образование, зарабатывать, занимать должности? Я-за, просто есть профессии, вредные для женщин или просто неудобные. Вы же участвуете в управлении семейным бизнесом, готовите решения вопросов, ну а мотаться по покупателям в разных городах вдали от семьи — это, вообще говоря, утомительно.
— Ну, это, Виктор Сергеевич, уж как посмотреть. Для мужчин, оно с одной стороны, и утомительно, а с другой — всегда найдутся развлечения, которым лучше в удалении от семейного очага предаваться.
— Карты, вино?
— Ну, карты, вино — это для расчетливого человека пустое: он и от стола знает, когда встать, и сверх меры не выпьет. Вот что в другом городе всегда найдется кому тоску дорожную скрасить…
— Полагаете?
— А что полагать? Вы, как ученый человек, за науками, может, и не особо примечали, а так ведь в любом селе найдутся на все услуги готовые. И недорого — платок там подарить, али материи на платье. Тем паче теперь и солдаток больше стало, а солдатки, в народе ж недаром говорят, что они затылком белье стирают.
Информация о дореволюционной российской глубинке, как о сексуальном курорте, оказалась для Виктора новой и неожиданной, особенно в свете массового пребывания местного населения в лоне церкви, которая, как известно, подобные развлечения осуждает.
— Да, вы правы, упадок нравов в обществе… — Виктор попытался выкрутиться и сыграть старого резонера, — неужели бога не боятся?
— А разве вы, Виктор Сергеевич, его боитесь? — удивленно-кокетливо произнесла Глаша. — Да и свободно оно теперь: кто носит крестик, а кто и нет.
«Она что, знает, что некрещеный? Кто мог видеть? Фрося и Веристов, если и первая не на Веристова работает. Значит, и Глафира тоже? Или Фрося разболтала? Или утечка информации у Веристова? А почему бы и нет? Это даже вероятнее: персональные сведения не защищены, кто-то мог растрепать, что забранный „хранцуз“ креста не носит. Ну и ладно. Не надо думать, как крест доставать, все равно придется идти в баню или на реку купаться».
— Не в крестике-то дело, Глафира Матвеевна, в совести. Семьи разбивают.
Глаша вдруг заливисто расхохоталась, прикрывая рот кружевным платочком.
— Шутник… Ой, шутник вы, Виктор Сергеевич. Да нечто этим разбивают? Вот у Толстого барынька в военного влюбилась, так хоть образованная, а круглая дура. Мучилась, мужа приличного мучила, развода добивалась. А так любилась бы она с ним втихую, да и успокоились оба, надоели друг другу. Так и здесь. Поездит, погуляет, и опять в семью, оно ж от приключений к спокойной жизни тянет.