— Значит, безоткатная пушка по вашему предложению, — продолжал рассуждать вслух Бахрушев, — надкалиберная и одноразовая, это позволяет открывать внезапный огонь… Вы не думали взять на это патент?
— А сколько будет стоить пошлина?
— Забудьте о пошлине. Я, вы, еще кое-кто из дирекции, который возьмет расходы на себя, точнее, на Общество. Патентуем в России, Германии, Франции, Англии и Америке.
— И какая будет моя доля?
— Равная.
— Виктор подумал, что, разбирайся он в местных заморочках, можно было бы выторговать не менее половины. Но в его положении сильно светиться было нельзя. И, похоже, Бахрушев это понимал.
— Одно условие… — начал Виктор.
Бахрушев с интересом повернул голову. Казалось, что он ловит каждое слово.
— Точнее, два… Первое, чтобы вся бюрократическая часть без меня.
— А второе?
— Хотелось бы какое-то вознаграждение уже сейчас. Надо обустраиваться, получше квартиру искать, в общем, расходы. Собственно, обстоятельства и вынуждают согласиться.
— Считайте, что договорились, — ответил Бахрушев, удовлетворенно потирая руки. — Сегодня же решу второй вопрос с одним из наших соавторов.
В этот самый момент дверь скрипнула; в «секретку» влетел взволнованный Самонов.
— Опять, — выпалил он, переводя дух, — опять не прошел. Пригнали на платформе только что.
Глава 29
«Белый бедный бледный бес»
Северо-западная оконечность завода за главной конторой, куда была загнана платформа, навевала меланхолию. Послеобеденная жара, словно опытный бармен, смешала здесь в фирменный коктейль запах угля и горелого железа с густым курортным запах сосен, что росли прямо за забором. Завод еще не расширил свои границы, и между ним и рекой шумела красивая роща, где скоро, наверное, можно будет собирать землянику. За спиной Виктора вдоль заводских путей, вытянутых вдоль железной дороги, приземистые литейные цеха, словно речные пароходы, выпускали в небо султаны дыма пара; чуть подальше, к реке, содрогался от работающих машин молотовый, а слева сотнями колоколов звенела кузня, и в воздухе плавал вулканический запах серы, словно бы где-то рядом, за стеной корпуса, разверзлись врата ада, поглощая чумазых и потных грешников. Напротив Виктора, торцом к путям, длинным пеналом лежал незнакомый одноэтажный склад, а правее, в сторону Радицы, патриархально возвышалась деревянная двухэтажная казарма с потемневшими от времени бревнами. Надо всем этим сквозь рыжеватый смог виднелись купола Преображенского храма, стоявшего за линией; на фоне низеньких строений голубое с белым кружевом здание казалось просто громадным. Виктор прикинул, что храм должен быть где-то на месте нынешних двух панельных пятиэтажек или рядом. Удобно, однако, подумал Виктор: отдаешь день жизни на благо Общества, затем прямо из проходной — ставить свечку и утишать свой комплекс вины перед Вселенной, привитый духовными менеджерами. Высшая цель — труд на благо Общества. Точнее, его акционеров. Какая злая ирония.