– Мальчик и трех недель не просидел в своей комнате, а ты уже бросаешься такими словами?
– Если точнее, практически месяц.
– Месяц? – вопросительно смотрит на них фрау Рейхерт. – Чем же он там все это время занят?
– Он просто переутомился. – Карола подвигается вперед. – Мы-то с вами понимаем, не правда ли, Гюнтер?
Герр Рейхерт опускает вилку в расплавленный сыр. От миски к его тарелке тянется жирный след.
– И чем же занимаются аспергеры, сидя месяцами взаперти? – не унимается его жена.
– Нет у него никакого синдрома, и симптомы совершенно не те! – резко обрывает ее Карола. – Узко сфокусированные интересы – это, например, какие? Мы что, фашисты, что ли, чтобы так реагировать? Пусть занимается, чем считает нужным!
Тиль занят тем, что режет корнишон аккуратными кружочками.
– Между прочим, я ничего оскорбительного не говорю, – защищается Оскар. – Просто ставлю диагноз согласно состоянию пациента.
– А что такое этот Аспергер?
– Одна из форм аутизма, – отвечает герр Рейхерт.
– Ну все, с меня довольно, – Карола хлопает ладонью о столешницу. – Тиль – прекрасно выглядящий, совершенно нормальный молодой человек, ничем не отличающийся от вашего Яна. И мы обязаны поддерживать его в столь сложной ситуации!
Отзвук удара медленно разносится по комнате. Тиль нанизывает на вилку кусочек огурца, обмакивает его в сыр, крутит, чтобы подобрать стекающие капли, подносит ко рту, жует. Все смотрят на него, словно ждут, что он ответит. В коридоре стоит вернувшаяся из магазина сестра, держа в руках набитую сумку. Анна-Мари бросает беглый взгляд на присутствующих и быстро уходит к себе.
– Вы про меня забыли, – произносит Тиль, нарушая повисшее молчание, и принимается за следующий кружок огурца.
– Вот, глядите, – говорит отец, указывая на парня, – он вовсе не так уж и здоров, как ты думаешь, дорогая. И теперь он чувствует, что про него забыли, что его, полумертвого, бросили в комнате одного!
– Тиль, – мать обращает на него пристальный взгляд. – Мы про тебя не забыли. Ты пропустил Пасху. Ты не хотел выходить, не хотел искать яйца вместе с сестрой, не хотел пасхального зайчика – ничего не хотел.
Мимо дверей проскальзывает Анна-Мари, направляясь в ванную с пижамой в руках. Карола делает небольшой глоток из бокала.
– Давай не будем сейчас это обсуждать, у нас гости, ты же видишь. Отдыхай, сколько тебе понадобится, не позволяй себе ничего внушать. Ты совершенно особенный.
– А он разве не вырос из пасхальных зайчиков? – встревает фрау Рейхерт, кроша пальцами кусочек батона.
– Это наш метод воспитания, – парирует Оскар. – Дети должны расти в непринужденной игровой атмосфере так долго, насколько это возможно.